Мне хотелось выть от нежности, от нежности, которая никак не могла просто и удобно во мне уместиться, а застревала в дверях, громоздкая, с хрупкими углами, ненужная никому.
Гнев сверх меры вызывает страх, а неумеренная ласка уменьшает к тебе уважение в людских глазах. Не будь настолько суров, чтобы всем надоесть, и настолько кроток, чтобы тебе дерзили.
Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит. Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы.
У бурных чувств неистовый конец,
Он совпадает с мнимой их победой.
Разрывом слиты порох и огонь,
Так сладок мёд, что, наконец, и гадок:
Избыток вкуса отбивает вкус.
Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
Как избежать измен и горьких сцен?
Что делать, чтоб любовь не распылялась?
Берите милых в столь горячий плен
И так ласкайте их, чтоб для измен
Ни времени, ни сил уж не осталось.
Пить Аллах не велит не умеющим пить,
С кем попало, без памяти смеющим пить,
Но не мудрым мужам, соблюдающим меру,
Безусловное право имеющим пить!
Я — последняя буква в алфавите.
Жадность заключается в желании иметь более, чем необходимо.
Я знаю больше, чем могу выразить словами, и то немногое, что я могу выразить, не было бы выражено, не знай я большего.
Странно, что вот деньги есть, а мечта остаётся мечтой.
Заставь дурака Богу молиться, так он себе и лоб расшибёт.
Повторенное острое слово становится глупостью.
Нас мало — юных, окрылённых,
не задохнувшихся в пыли,
ещё простых, ещё влюблённых
в улыбку детскую земли.
Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живём
в очарованье пятен ярких,
в чередованьи звуковом.
Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.
Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звёзды, ветер, Бог.
Работа дураков любит.
Продаёт кавказец на рынке петуха. Подходит мужик и спрашивает:
— Петух кур топчет?
— Ха, кур топчет! И кур топчет, и индюшек топчет! Барана!.. Тоже топчет!
— Так зачем ты продаёшь такого шикарного петуха?
— Да знаешь, на меня стал поглядывать...
О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет.
Где нет любви мучений, где грёз о счастье нет.
День без любви — потерян: тусклее и серей,
Чем этот день бесплодный, и дней ненастья нет.
Как долго пленными нам быть в тюрьме мирской?
Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?
Так лей вино в бокал, покуда сам не стал ты
Посудой глиняной в гончарной мастерской.
В чистом поле, чисто поезд, чисто мчится, в чистом поле!
Не по дому следует почитать хозяина, а дом по хозяину.
Мы сами созданы из сновидений,
И эту нашу маленькую жизнь
Сон окружает...
Тайный источник юмора — не в радости, а в грусти; на небесах юмора нет.
Свинья грязь всегда найдёт.
Дети — это взгляды глазок боязливых,
Ножек шаловливых по паркету стук,
Дети — это солнце в пасмурных мотивах,
Целый мир гипотез радостных наук.
Вечный беспорядок в золоте колечек,
Ласковых словечек шёпот в полусне,
Мирные картинки птичек и овечек,
Что в уютной детской дремлют на стене.
Дети — это вечер, вечер на диване,
Сквозь окно, в тумане, блёстки фонарей,
Мерный голос сказки о царе Салтане,
О русалках-сёстрах сказочных морей.
Дети — это отдых, миг покоя краткий,
Богу у кроватки трепетный обет,
Дети — это мира нежные загадки,
И в самих загадках кроется ответ!
Счастлив, кто может жену любить, как любовницу, и несчастлив, кто любовнице позволяет любить себя, как мужа.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всём.
