Истина — огромный факел: мы испуганно стремимся обогнать её...
Истина — огромный факел: мы испуганно стремимся обогнать её, чтоб не обжечься.
Истина — огромный факел: мы испуганно стремимся обогнать её, чтоб не обжечься.
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
Злые языки страшнее пистолета.
Орфография — это геральдика языка.
При каждом новом знакомстве, в большинстве случаев, первой нашей мыслью бывает, не может ли данный человек быть нам в чём-нибудь полезен; и если он этого не может, то для большинства, как только они в этом убедятся, и сам он будет ничто.
На самом деле, моя душа и твоя душа — одно.
Ты появляешься во мне, я — в тебе.
Мы прячемся друг в друге.
Сочувствие выражается в том, что становишься несчастным из-за страданий других.
Если бы мы понимали, что делаем то, вероятно, никогда ничего бы не делали.
Этот вечер решал —
не в любовники выйти ль нам?—
темно,
никто не увидит нас.
Я наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
«Страсти крут обрыв —
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры».
Вольному воля, спасённому рай.
То, что Бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося.
Причинять боль тому, кого мы любим, — сущая чертовщина. По отношению к нам самим таково состояние героических людей: предельное насилие. Стремление впасть в противоположную крайность относится сюда же.
— Нонна, а что, артист Н. умер?
— Умер.
— То-то я смотрю, он в гробу лежит...
Благословенны забывающие, ибо они не помнят собственных ошибок.