Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня...
Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня. Прочее всё отложить и сказать в подходящее время.
Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня. Прочее всё отложить и сказать в подходящее время.
Женщины нисколько не виноваты в том, что порою отказываются подчиняться правилам поведения, установленным для них обществом, — ведь эти правила сочинили мужчины, и притом безо всякого участия женщин.
Все животные равны. Но некоторые животные равнее других.
Когда я умер
Не было никого
Кто бы это опроверг.
Нужно осознать, что гнев — это разрушительная эмоция, а сострадание — созидательная. Самое важное — понимать, что основа гнева в неведении, ограниченности мышления. А основа сострадания — это логические доводы, умение смотреть на вещи в широкой перспективе.
Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов.
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Хитрость — образ мыслей очень ограниченных людей и очень отличается от ума, на который внешне походит.
Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Другого быть не может.
Искусство медицины заключается в том, чтобы развлекать пациента, пока природа занимается лечением болезни.
Просто быть самим собой — значит быть красивым.
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором,
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Баба с возу — кобыла в курсе.
А что до мысли — от её игры
Порой зависят целые миры.
Я постараюсь объяснить, что такое Пустота. Только слушайте очень внимательно. Итак. (Молчит). Вот только что вы её видели. Вот это она и есть.
Две силы есть — две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы, —
Одна есть Смерть, другая — Суд людской.
И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста...
Но Смерть честней — чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью —
Своей косой равняет всех она.
Свет не таков: борьбы, разноголосья —
Ревнивый властелин — не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем вырывает вон.
И горе ей — увы, двойное горе, —
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах — в неравный бой.
Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаянье
Идёт сама навстречу клеветы,
Личиною чела не прикрывает,
И не даёт принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу, —
Да, горе ей — и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она...
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.