Самая большая помеха в жизни — ожидание завтрашнего дня и потеря сегодняшнего...
Самая большая помеха в жизни — ожидание завтрашнего дня и потеря сегодняшнего.
Самая большая помеха в жизни — ожидание завтрашнего дня и потеря сегодняшнего.
Счастье всегда кажется маленьким, когда ты его держишь в своих руках. Но только отпусти его — и сразу поймёшь, что оно огромно и прекрасно.
Волны катятся одна за другою
С плеском и шумом глухим;
Люди проходят ничтожной толпою
Также один за другим.
Волнам их неволя и холод дороже
Знойных полудня лучей;
Люди хотят иметь души... и что же? —
Души в них волн холодней!
Чтобы оценить положение человека с точки зрения счастья, надо знать не то, что даёт ему удовлетворение, а то, что способно опечалить его, и чем незначительнее это последнее, тем человек счастливее: чтобы быть чувствительным к мелочам, надо жить в известном довольстве: в несчастии ведь мы их вовсе не ощущаем.
Этот мир не так важен, чтобы столько людей погибало от переутомления.
Церковь. Всё это слово есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими.
Вы говорите мне: «За гробом ты найдёшь
Вино и сладкий мёд. Кавсер и гурий». Что ж,
Тем лучше. Но сейчас мне кубок поднесите:
Дороже тысячи в кредит — наличный грош.
Раневская очень боялась, что ей могут предложить сотрудничать с КГБ — в то время это было распространено. Один её знакомый посоветовал в случае, если такое предложение поступит, сказать, что она кричала во сне. Тогда она не подойдёт для сотрудничества и предложение будет снято. Однажды, когда Фаина Георгиевна работала в Театре имени Моссовета, к ней обратился парторг театра с предложением вступить в партию. «Ой, что вы, голубчик! Я не могу: я кричу во сне!» — воскликнула бедная Раневская. Слукавила она или действительно перепутала эти департаменты — Бог знает.
Культура — это лишь тоненькая яблочная кожура над раскалённым хаосом.
Признаваться в незнании — одно из лучших и вернейших доказательств наличия разума.
Молнию метнула глазами:
«Я видела —
с тобой другая.
Ты самый низкий,
ты подлый самый...» —
И пошла,
и пошла,
и пошла, ругая.
Я учёный малый, милая,
громыханья оставьте ваши,
Если молния меня не убила —
то гром мне,
ей-богу, не страшен.
Два раза в жизни человеку не следует спекулировать: когда он может позволить себе это, и когда не может.
Этот вечер решал —
не в любовники выйти ль нам?—
темно,
никто не увидит нас.
Я наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
«Страсти крут обрыв —
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры».