Уважение к чужому мнению, уму — признак своего...
Уважение к чужому мнению, уму — признак своего.
Уважение к чужому мнению, уму — признак своего.
Бесполезно плакать над пролитым молоком.
Крайности как круги на воде — дальше всего от центра они сходятся.
Воспоминанье слишком давит плечи,
Я о земном заплачу и в раю,
Я старых слов при нашей новой встрече
Не утаю.
Где сонмы ангелов летают стройно,
Где арфы, лилии и детский хор,
Где всё покой, я буду беспокойно
Ловить твой взор.
Виденья райские с усмешкой провожая,
Одна в кругу невинно-строгих дев,
Я буду петь, земная и чужая,
Земной напев!
Воспоминанье слишком давит плечи,
Настанет миг, — я слёз не утаю...
Ни здесь, ни там, — нигде не надо встречи,
И не для встреч проснёмся мы в раю!
Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
И его не ведает народ.
Это дверь в стене, давно заброшенной,
Камни, мох, и больше ничего,
Возле — нищий, словно гость непрошеный,
И ключи у пояса его.
Мимо едут рыцари и латники,
Трубный вой, бряцанье серебра,
И никто не взглянет на привратника,
Светлого апостола Петра.
Все мечтают: «Там, у Гроба Божия,
Двери рая вскроются для нас,
На горе Фаворе, у подножия,
Прозвенит обетованный час».
Так проходит медленное чудище,
Завывая, трубит звонкий рог,
И апостол Пётр в дырявом рубище,
Словно нищий, бледен и убог.
Воображение — это самое главное, оно является отражением того, что мы притягиваем в свою жизнь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
— Доктор, я чешусь!
— Мыться не пробовали?
— Пробовал. Через месяц опять чешусь.
В очередь, сукины дети, в очередь!
Что написано пером, того не вырубишь топором.
Мы ценим свой характер как свою собственность, хорош ли он и уважается ли людьми или нет: так должно ценить и характер других.
Об обмане думает обманщик. О предательстве предусматривает предатель. Об ужасах терзается трус. Каждый по-своему. Скажи, о чём ты думаешь, и я скажу, кто ты есть.
От работы кони дохнут.
— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!
— И как? Удалось им получить деньги обратно?