Бледная смерть стучится и в хижины бедняков, и в царские дворцы.
Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив;
Ведь всё равно в тот мир предстанешь неимущим.
Скупец, не причитай, что плохи времена.
Всё, что имеешь, — трать. Запомни: жизнь одна.
Сколь злата ни награбь, а в мир иной отсюда
Не унесёшь, представь, и горсточки зерна.
Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придётся всё-таки покинуть этот свет.
Будь падишахом ты иль нищим на базаре,
Цена тебе одна: для смерти санов нет.
Сейчас ты властвуешь, твой трон — высоко,
А нищий — в бедствии, в нужде жестокой.
Но скоро — там, за аркой смертных врат,
Тебя от нищего не отличат.
Не стыдись, страна Россия!
Ангелы — всегда босые...
Сапоги сам чёрт унёс.
Нынче страшен — кто не бос!
Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою.
Сердце, способное любить, — это богатство, подлинное богатство; рассудок же без сердца — нищ.
Чрезмерный богач, не помогающий бедному, подобен здоровенной кормилице, сосущей с аппетитом собственную грудь у колыбели голодающего дитяти.
Бедная мудрость часто бывает рабой богатой глупости.
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов.
Роскошь — это не вызов бедности, это вызов вульгарности.
Он обещал вам жизнь в раю:
Меха, ковры, квартиру, дачу!
А я любовь вам отдаю,
Любовь и жизнь свою в придачу.
И хоть заманчив жар камней
Для сердца женского, но всё же
Судите сами: кто бедней?
Решайте сами: что дороже?
Здоровый нищий счастливее больного короля.
Живи праведно, будь тем доволен, что есть,
Живи вольно, храни и свободу, и честь.
Не горюй, не завидуй тому, кто богаче,
Кто беднее тебя, — тех на свете не счесть!
Человек, страдающий зубной болью, считает счастливыми всех, у кого не болят зубы. Бедняк делает ту же ошибку относительно богатых.
Бедность, измеряемая целью природы, есть великое богатство, а неограниченное богатство есть великая бедность.
Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.
Если в жизни ты сообразуешься с природой, то никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то никогда не будешь богат.
Хижина, где смеются, богаче дворца, где скучают.
Что вы можете знать о других человеческих душах? Об их искушениях, их возможностях, их борьбе? Лишь одну душу во всём Божьем мире знаете вы, и это та душа, чья судьба отдана в ваши руки.
Тайна счастья заключается в способности выходить из круга своего «Я».
Своей манерой одеваться я вызывала насмешки окружающих, но в этом и состоял секрет моего успеха. Я выглядела не так, как все.
— Ты меня не любишь! — молвила жена.
Муж в ответ присвистнул: — Вот тебе и на!
Если твой характер столько лет терплю...
Можешь быть спокойна, дьявольски люблю!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен.
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Сидит чукча на дереве, и пилит сук, на котором сидит. Проходит мимо охотник и говорит: «Смотри — упадёшь». Чукча пилит дальше. Сук падает и чукча вместе с ним. Встаёт и говорит: «Шаман, однако».
Есть три ловушки, которые воруют радость и мир: сожаление о прошлом, тревога за будущее и неблагодарность за настоящее.
Соперница, а я к тебе приду
Когда-нибудь, такою ночью лунной,
Когда лягушки воют на пруду
И женщины от жалости безумны.
И, умиляясь на биенье век
И на ревнивые твои ресницы,
Скажу тебе, что я — не человек,
А только сон, который только снится.
И я скажу: — Утешь меня, утешь,
Мне кто-то в сердце забивает гвозди!
И я скажу тебе, что ветер — свеж,
Что горячи — над головою — звёзды...
В тревоге пёстрой и бесплодной
Большого света и двора
Я сохранила взгляд холодный,
Простое сердце, ум свободный
И правды пламень благородный
И как дитя была добра;
Смеялась над толпою вздорной,
Судила здраво и светло,
И шутки злости самой чёрной
Писала прямо набело.
Ты каждый раз чувствуешь себя обязанным объяснить свои поступки, как будто ты — единственный на всей земле, кто живёт неправильно.
Если бы утро не будило нас для новых радостей и если бы вечер не оставлял нам никакой надежды, то стоило бы труда одеваться и раздеваться?
Мы не живём, мы ждём и надеемся.
Любовь следует измерять не так, как измеряют её молодые, то есть по силе страсти, но по её верности и прочности.
