Молчаливость и скромность — качества очень пригодные для разговора...
Молчаливость и скромность — качества очень пригодные для разговора.
Молчаливость и скромность — качества очень пригодные для разговора.
Ты при всех на меня накликаешь позор:
Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор!
Я готов согласиться с твоими словами...
Но достоин ли ты выносить приговор?
Нет ничего отвратительнее большинства. Ведь оно состоит из немногих сильных, идущих впереди, из подлаживающихся хитрецов, из слабых, которые стараются не выделяться, и из толпы, которая семенит следом, не зная сама, чего она хочет.
Есть два рода дураков: одни не понимают того, что обязаны понимать все; другие понимают то, чего не должен понимать никто.
— Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь?
— Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя!
Гниющие лилии пахнут намного хуже, чем сорняки.
В чём наша разница — вместо того, чтобы крикнуть: «Что же вы, суки, делаете?!», мы думаем: «Что же они, суки, делают».
Мыслить — значит беседовать с самим собой.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою...
В те времена убивали мух,
ящериц, птиц.
Даже белый лебяжий пух
не нарушал границ.
Потом по периметру той страны,
вившемуся угрём,
воздвигли четыре глухих стены,
дверь нанесли углём.
Главный пришёл и сказал, что снег
выпал и нужен кров.
И вскоре был совершён набег
в лес за охапкой дров.
Дом был построен. В печной трубе
пламя гудело, злясь.
Но тренье глаз о тела себе
подобных рождает грязь.
И вот пошла там гулять в пальто
без рукавов чума.
Последними те умирали, кто
сразу сошёл с ума.
Так украшает бутылку блик,
вмятина портит щит,
На тонкой ножке стоит кулик
и, глядя вперёд, молчит.
Светись, светись, далёкая звезда,
Чтоб я в ночи встречал тебя всегда;
Твой слабый луч, сражаясь с темнотой,
Несёт мечты душе моей больной;
Она к тебе летает высоко;
И груди сей свободно и легко...
Я видел взгляд, исполненный огня
(Уж он давно закрылся для меня),
Но, как к тебе, к нему ещё лечу,
И хоть нельзя — смотреть его хочу...
Ограниченный честный человек часто видит насквозь все плутни тончайших дельцов.
Великие умы — имеют скептический склад.
После опьянения победой возникает всегда чувство великой потери: наш враг, наш враг мёртв! Даже о потере друга мы жалеем не так глубоко, как о потере врага.
Если служащий всегда согласен с боссом, он бесполезен для бизнеса.