У Раневской спросили: что для неё самое трудное?..
У Раневской спросили: что для неё самое трудное?
— О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.
— И что же это?
— Встаю с постели.
У Раневской спросили: что для неё самое трудное?
— О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.
— И что же это?
— Встаю с постели.
Любовь — несчастье, но… Здесь рок явил участье.
Грешно винить меня, коль рок наслал ненастье.
Рабы добра и зла, мы все под Божьей властью.
Неужто в Судный день вдруг поплачусь за страсть я?
Женщины — не слабый пол, слабый пол — это гнилые доски.
— Изя, ты спишь?
— Нет.
— А шо глаза закрыл?
— Зрение экономлю.
И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться — со вздохом на устах —
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
Всякая эмоция непроизвольна, если она искренна.
Мне стало страшно жизнь отжить —
И с дерева, как лист, отпрянуть,
И ничего не полюбить,
И безымянным камнем кануть;
И в пустоте, как на кресте,
Живую душу распиная,
Как Моисей на высоте,
Исчезнуть в облаке Синая.
И я слежу — со всем живым
Меня связующие нити,
И бытия узорный дым
На мраморной сличаю плите;
И содроганья тёплых птиц
Улавливаю через сети,
И с истлевающих страниц
Притягиваю прах столетий.
Если хочешь жить, не зная печали, считай будущее прошедшим.
Истинно человечный муж добивается всего собственными усилиями.
Надо поспешно делать то, что не так важно, чтобы делать не спеша то, что важно.
Это он осторожно коснулся
Заколдованной жизни моей.
Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть.
Моральное негодование — это техника, с помощью которой можно наполнить любого идиота чувством собственного достоинства.
Ты хочешь спросить, что такое жизнь? Лучше спроси, что такое морковка. Морковка — это морковка, и больше ничего о ней неизвестно.