Приятельница сообщает Раневской...
Приятельница сообщает Раневской:
— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа...
Фаина Георгиевна прерывает её возгласом:
— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!
Приятельница сообщает Раневской:
— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа...
Фаина Георгиевна прерывает её возгласом:
— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!
Солнцу безразлично, почитает его светлячок или нет.
— Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью.
— А если бы кто-то вошёл?! — всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.
— Ну сколько можно обольщаться, — пресекла Фаина Георгиевна.
«Я ненавижу» — вот слова,
Что с милых уст её на днях
Сорвались в гневе. Но едва
Она приметила мой страх,
Как придержала язычок,
Который мне до этих пор
Шептал то ласку, то упрёк,
А не жестокий приговор.
«Я ненавижу» — присмирев,
Уста промолвили, а взгляд
Уже сменил на милость гнев,
И ночь с небес умчалась в ад.
«Я ненавижу, — но тотчас
Она добавила: — Не Вас!»
Даже Иисус Христос однажды умышленно сказал неправду.
Лучшее знание — это незнание о том, что ты что-то знаешь.
Человек становится просветлённым не потому, что представляет себе фигуры из света, а потому что делает тьму сознательной. Однако последняя процедура не из приятных и, как следствие, непопулярна.
Оценка достоинства искусства зависит от понимания людьми смысла жизни, от того, в чём они видят благо и в чём зло жизни.
Если к самому себе будешь более требовательным, чем к другим, то избежишь обид.
Счастливые потом всегда рыдают,
Что вовремя часов не наблюдают.
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это, скорее всего, напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазёр,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.
Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло,
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!
Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!
Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль всё равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.
Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!
И всё же, и всё же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!
Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придётся по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!
Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука — сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!
И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперёд:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И всё остальное, увидишь, — придёт!
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
Ты совсем устало,
Бьёшься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.
Всё, за что мы ни берёмся, противится нам потому, что оно имеет свою собственную волю, которую необходимо пересилить.
Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Худо тому, кто добра не делает никому.
Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.