Вытапливай воск, но сохраняй мёд...
Вытапливай воск, но сохраняй мёд.
Вытапливай воск, но сохраняй мёд.
В каждом человеке есть солнце. Только дайте ему светить.
Звук хлопка не возникает от одной руки.
Жаждущий стонет: «О, вкуснейшая вода!»
Вода взывает: «Где тот, кто выпьет меня?»
Жажда в наших душах есть магнетизм Воды:
Мы — это Она, а Она — это мы.
Самые важные слова в своей жизни мы произносим молча.
А ты теперь тяжёлый и унылый,
Отрёкшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.
Ты пьёшь вино, твои нечисты ночи,
Что наяву, не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи, —
Покоя, видно, не нашёл в вине.
И сердце только скорой смерти просит,
Кляня медлительность судьбы.
Всё чаще ветер западный приносит
Твои упрёки и твои мольбы.
Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.
Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты не смог её убить.
Напрасно воспевать мне ваши именины
При всём усердии послушности моей;
Вы не милее в день святой Екатерины
За тем, что никогда нельзя быть вас милей.
Наш путь из ниоткуда в никуда —
Такое краткосрочное событие,
Что жизни остаётся лишь черта
Меж датами прибытия-убытия.
Считать себя страшным грешником — такое же самомнение, как и считать себя святым.
Ритм и рифма отчасти приковывают наше внимание, побуждая нас охотнее следить за повествуемым; отчасти же, благодаря им, в нас возникает слепое, предшествующее всякому суждению согласие с повествуемым.
Красивые глаза только у того, кто смотрит на тебя с нежностью.
И, чтоб любви не таяла звезда,
Исполнитесь возвышенным искусством:
Не позволяйте выдыхаться чувствам,
Не привыкайте к счастью никогда.