Знай, читатель, что мудрость уменьшает жалобы, а не страдания!..
Знай, читатель, что мудрость уменьшает жалобы, а не страдания!
Знай, читатель, что мудрость уменьшает жалобы, а не страдания!
Дом стоит, свет горит,
Из окна видна даль.
Так откуда взялась печаль?
И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?
Пустое Вы, сердечным Ты
Она, обмолвясь, заменила,
И все счастливые мечты
В душе влюблённой возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с неё нет силы,
И говорю ей: как Вы милы!
И мыслю: как Тебя люблю!
Как мало можем мы сказать о женщине, когда счастливы. И как много, когда несчастны.
Покорно мне воображенье
В изображеньи серых глаз.
В моём тверском уединеньи
Я горько вспоминаю Вас.
Прекрасных рук счастливый пленник
На левом берегу Невы,
Мой знаменитый современник,
Случилось, как хотели Вы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!
И вот я таю, я безвольна,
Но всё сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет Вам,
Кто стать звенящими поможет
Ещё не сказанным словам?
Я горд! — прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Случайно ли во множестве столетий
При зареве бесчисленных костров
Еврей — участник всех на белом свете
Чужих национальных катастроф?
— Сынок, а ну подойти сюда, от тебя несёт просветлением? Ты что, опять ломал стереотипы и абстрагировался от суеты?
— Нет, это пацаны ломали, а я рядом копался в обыденности.
Каждый отдельный день в году подарен одному только человеку, самому счастливому; все остальные люди пользуются его днём, наслаждаясь солнцем или сердясь на дождь, но никогда не зная, кому день принадлежит по праву, и это их незнание приятно и смешно счастливцу. Человек не может провидеть, какой именно день достанется ему, какую мелочь будет вспоминать он вечно, — световую ли рябь на стене вдоль воды или кружащийся кленовый лист, да и часто бывает так, что узнает он день свой только среди дней прошедших, только тогда, когда давно уже сорван, и скомкан, и брошен под стол календарный листок с забытой цифрой.
Всяк правду ищет, да не всяк её творит.
Увы, себя люблю я. Но за что?
За то добро, что сам себе я сделал?
О нет, скорее на себя я зол
За мной самим содеянное зло!
Да, я злодей... Нет, я солгал, неправда!
Дурак, хвали себя!.. Дурак, не льсти!..
У совести моей сто языков,
И каждый о себе напоминает,
И я во всех рассказах их — злодей.
Я клятвы нарушал — какие клятвы!
Я убивал — кого я убивал!
И все грехи — ужасные грехи! —
Вопят суду: «Виновен! Он виновен!»
Отчаянье! Никто меня не любит.
Умру — не пожалеет ни один.
И в ком бы мог я встретить жалость, если
Во мне самом нет жалости к себе?