Те, кто пренебрёг уроками истории, обречены на то, чтобы её повторять...
Те, кто пренебрёг уроками истории, обречены на то, чтобы её повторять.
Те, кто пренебрёг уроками истории, обречены на то, чтобы её повторять.
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
Лучшие книги, понял он, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь.
На влажный камень возведённый,
Амур, печальный и нагой,
Своей младенческой ногой
Переступает, удивлённый
Тому, что в мире старость есть —
Зелёный мох и влажный камень.
И сердца незаконный пламень —
Его ребяческая месть.
И начинает ветер грубый
В наивные долины дуть:
Нельзя достаточно сомкнуть
Свои страдальческие губы.
А музыка. Вы не подумайте, что я её не люблю. Хорошую музыку я обожаю, но боюсь её — она настраивает меня чересчур романтично.
Будемте остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.
Толпа жадно читает исповеди, записи etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении.
Наступает какой-то момент, когда в общем уже не важно, кто и что о тебе думает, когда твоя деятельность становится просто твоим существованием. И это ты, и если даже ты не прав, это всё равно ты, это твоя жизнь, ни на чью не похожая.
Самая глубокая дружба порождает самую ожесточённую вражду.
Вот и сбывается всё, что пророчится,
Уходит поезд в небеса — счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.
Постепенно действительность превращается в недействительность.