Когда в Москву привезли «Сикстинскую мадонну», все ходили на неё смотреть. Фаина Георгиевна услышала разговор двух чиновников из Министерства культуры. Один утверждал, что картина не произвела на него впечатления. Раневская заметила:
— Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!
Идёшь по улице... Вдыхаешь весну... Или лето... Ешь мороженое... Смотришь на румяных, улыбающихся детей, которые рисуют солнышки на тротуарах... Деревья зелёные... Слушаешь пение птиц... И понимаешь... Не всё ещё у власти под контролем!!!
Мужчины смахивают на апрель, когда ухаживают, и на декабрь, когда уже женаты.
Джентльмен — это человек, общаясь с которым, чувствуешь себя джентльменом.
Разве можно что-нибудь объяснить, когда не смотришь друг другу в глаза...
Уединение избавляет нас от необходимости жить постоянно на глазах у других и, следовательно, считаться с их мнениями.
Ничего нельзя знать наперёд. Смертельно больной человек может пережить здорового. Жизнь очень странная штука.
В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно…
Папуас папуасу друг, товарищ и корм.
Все радости — призрачны, и горевать, о том, что они упущены, — мелочно и даже смешно.
Разум — указывает нам цель, а страсти — уводят от неё.
