Вдвойне тяжелее переносить обиды со стороны тех людей, от которых...
Вдвойне тяжелее переносить обиды со стороны тех людей, от которых мы всего менее вправе ожидать их.
Вдвойне тяжелее переносить обиды со стороны тех людей, от которых мы всего менее вправе ожидать их.
Несбывшееся бывает куда важнее случившегося...
Нет любви без надежды, нет надежды без любви, нет и обеих без веры.
Отбрось все фальшивые лица, которые ты научился носить. Отбрось все маски. Будь настоящим. Открой всё своё сердце; будь обнажённым. Между двумя влюблёнными не должно быть никаких секретов, иначе любви нет. Отбрось всю скрытность. Это политика; скрытность — это политика. Её не должно быть в любви. Ты не должен ничего прятать. Что бы ни возникло в твоём сердце, это должно быть прозрачным для твоей возлюбленной, и что бы ни возникло в её сердце, это должно быть прозрачным для тебя. Вы должны стать друг для друга двумя прозрачными существами.
Самый бесчеловечный акт, который может совершить человек — превратить кого-либо в вещь.
В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.
Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда», — или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», — я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет — Вас нет навсегда и Вы меня не любите.
Если чужая женщина нравится мужчине больше, чем своя, — значит, в обеих он чего-то недоглядел.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орёл не взмахивал крылами,
Звёзды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передаёт.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчёлы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова.
Ничто так не нуждается в исправлении, как чужие привычки.
Наши недостатки растут на одной почве с нашими достоинствами, и трудно вырвать одни, пощадив другие.