Афоризмы

Плывёт в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу жёлтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывёт в тоске необъяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывёт в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывёт в тоске необъяснимой.

Плывёт во мгле замоскворецкой,
плывёт в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на жёлтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывёт красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывёт в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льётся мёд огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несёт сочельник
над головою.

Твой Новый год по тёмно-синей
волне средь моря городского
плывёт в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнётся снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнётся вправо,
качнувшись влево.

Иосиф Бродский

Человек приносит с собою тупик в любую точку света.

Иосиф Бродский

Зима! Я люблю твою горечь клюквы
к чаю, блюдца с дольками мандарина,
твой миндаль с арахисом, граммов двести.

Иосиф Бродский

Уходить из любви в яркий солнечный день; безвозвратно.

Иосиф Бродский

В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая.

Иосиф Бродский

Самая надёжная защита против зла состоит в крайнем индивидуализме, оригинальности мышления, причудливости, даже — если хотите — эксцентричности. То есть в чём-то таком, что невозможно подделать, сыграть, имитировать; в том, что не под силу даже прожжённому мошеннику.

Иосиф Бродский

— Шекспир открыл Америку.
Давно. При Г. Ю. Цезаре.
Он сам причалил к берегу.
Потом — его зарезали.

— Вы что? Шекспир — Америку?
Он умер до открытия.
Принадлежит Копернику
честь этого открытия.

— Да нет, перу Коперника,
французского поэта,
принадлежит трагедия
«Ромео и Джульетта».

— Ах нет, вы просто спятили!
Да что вы в самом деле?
Америка, приятели,
открыта Торричелли!

— Ну нет, вы всё напутали.
Как следует усвойте:
Не Торричелли, — Ньютоном
Америка... — Постойте,

не Ньютоном, а... — Нужно ли
настаивать на имени?
Её ведь обнаружили
до нашей эры римляне!

— Я чувствую без имени
себя совсем подавленным.
— Вы что? Какие римляне?
Она открыта Дарвином!

— Не Дарвином, а Байроном!
— Плешивым и пришибленным?
— Да нет, известным барином.
— Не Байроном, а Шиллером!

— Уверьтесь, бросив глупости,
в сужденье обоснованном:
Америка на глобусе
нанесена Бетховеном!

— Бетховена примерное
служение науке
известно. Но Америка
открыта Левенгуком.

— Нет, что-то тут не вяжется.
Она открыта... — Врёте!
— Буонапартом, кажется.
— Вот-вот, Буонаротти!

— Ох нет, Его Величество
Карл Пятый... — Заблуждение!
— ...в эпоху электричества!
— ...да, до оледенения...

— Шекспир нам дал подробное...
— Шекспир? Он из Италии...
Ну, и тому подобное
и, так сказать, так далее...

Вот так на подоконнике
беседовали школьники.
Я двери притворил.
Прошу вас убедительно
сказать им, кто действительно
Америку открыл.

Очко даём за правильность!
Скажите, чем прославились
все те, чьи имена
здесь были упомянуты.
Мы сами — очень заняты,
а истина — нужна.

Надеемся, что справитесь,
пусть это — нелегко.
Тринадцать лиц, которые
прославились в Истории!
ЗА КАЖДОГО — ОЧКО.

Иосиф Бродский

Приезжай, попьём вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

Иосиф Бродский

В те времена убивали мух,
ящериц, птиц.
Даже белый лебяжий пух
не нарушал границ.

Потом по периметру той страны,
вившемуся угрём,
воздвигли четыре глухих стены,
дверь нанесли углём.

Главный пришёл и сказал, что снег
выпал и нужен кров.
И вскоре был совершён набег
в лес за охапкой дров.

Дом был построен. В печной трубе
пламя гудело, злясь.
Но тренье глаз о тела себе
подобных рождает грязь.

И вот пошла там гулять в пальто
без рукавов чума.
Последними те умирали, кто
сразу сошёл с ума.

Так украшает бутылку блик,
вмятина портит щит,
На тонкой ножке стоит кулик
и, глядя вперёд, молчит.

Иосиф Бродский

Генерал! Наши карты — дерьмо. Я пас.

Иосиф Бродский