Бродский
Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) —
русский и американский поэт, эссеист, драматург и переводчик.
Интересные цитаты
-
Часто сквозь видимый миру смех...
Часто сквозь видимый миру смех льются невидимые миру слёзы.
-
Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь...
Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики.
-
Ты не перестаёшь искать силы и уверенность вовне, а искать...
Ты не перестаёшь искать силы и уверенность вовне, а искать следует в себе. Они там всегда и были.
-
В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил...
В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:
— Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона.
— Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто, — парировала Фаина Георгиевна. -
Самое непростое в жизни — понять, какой мост следует перейти...
Самое непростое в жизни — понять, какой мост следует перейти, а какой сжечь.
-
Моя свеча, бросая тусклый свет...
Моя свеча, бросая тусклый свет,
в твой новый мир осветит бездорожье.
А тень моя, перекрывая след,
там, за спиной, уходит в царство Божье.
И где б ни лёг твой путь: в лесах, меж туч
— везде живой огонь тебя окликнет.
Чем дальше ты уйдёшь — тем дальше луч,
тем дальше луч и тень твоя проникнет!
Пусть далека, пусть даже не видна,
пусть изменив — назло стихам-приметам, —
но будешь ты всегда озарена
пусть слабым, но неповторимым светом.
Пусть гаснет пламя! Пусть смертельный сон
огонь предпочитает запустенью.
Но новый мир твой будет потрясён
лицом во тьме и лучезарной тенью. -
Дни жизни даже горькие цени, ведь навсегда уходят и они...
Дни жизни даже горькие цени,
Ведь навсегда уходят и они. -
Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие...
Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие — и убедилась, что, в сущности, это одно и то же.
-
Давно уже рассказана восточная басня про путника, застигнутого...
Давно уже рассказана восточная басня про путника, застигнутого в степи разъярённым зверем. Спасаясь от зверя, путник вскакивает в безводный колодезь, но на дне колодца видит дракона, разинувшего пасть, чтобы пожрать его. И несчастный, не смея вылезть, чтобы не погибнуть от разъярённого зверя, не смея и спрыгнуть на дно колодца, чтобы не быть пожранным драконом, ухватывается за ветви растущего в расщелинах колодца дикого куста и держится на нём. Руки его ослабевают, и он чувствует, что скоро должен будет отдаться погибели, с обеих сторон ждущей его; но он всё держится, и пока он держится, он оглядывается и видит, что две мыши, одна чёрная, другая белая, равномерно обходя стволину куста, на котором он висит, подтачивают её. Вот-вот сам собой обломится и оборвётся куст, и он упадёт в пасть дракону. Путник видит это и знает, что он неминуемо погибнет; но пока он висит, он ищет вокруг себя и находит на листьях куста капли мёда, достаёт их языком и лижет их. Так и я держусь за ветки жизни, зная, что неминуемо ждёт дракон смерти, готовый растерзать меня, и не могу понять, зачем я попал на это мучение. И я пытаюсь сосать тот мёд, который прежде утешал меня; но этот мёд уже не радует меня, а белая и чёрная мышь — день и ночь — подтачивают ветку, за которую я держусь. Я ясно вижу дракона, и мёд уже не сладок мне. Я вижу одно — неизбежного дракона и мышей, — и не могу отвратить от них взор. И это не басня, а это истинная, неоспоримая и всякому понятная правда.
-
Я познание сделал своим ремеслом...
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете
Кроме смерти, завязанной мёртвым узлом.
