Верность

Я, наверное, так любил,
Что скажите мне в эту пору,
Чтоб я гору плечом свалил, —
Я пошёл бы, чтоб сдвинуть гору!

Я, наверное, так мечтал,
Что любой бы фантаст на свете,
Мучась завистью, прошептал:
— Не губи! У меня же дети...

И в тоске я сгорал такой,
Так в разлуке стремился к милой,
Что тоски бы моей с лихвой
На сто долгих разлук хватило.

И когда через даль дорог
Эта нежность меня сжигала,
Я спокойно сидеть не мог!
Даже писем мне было мало!

У полярников, на зимовке,
Раз, в груди ощутив накал,
Я стихи о ней написал.
Молодой, я и сам не знал,
Ловко вышло или не ловко?

Только дело не в том, наверно,
Я светился, как вешний стяг,
А стихи озаглавил так:
«Той, которая любит верно!»

Почему на земле бывает
Столько горького? Почему?
Вот живёт человек, мечтает,
Вроде б радости достигает...
Вдруг — удар! И конец всему!

Почему, когда всё поёт,
Когда вот он я — возвратился!
Чёрный слух, будто чёрный кот
Прыгнув, в сердце моё вцепился!

Та же тропка сквозь сад вела,
По которой ко мне она бегала.
Было всё: и она была,
И сирень, как всегда цвела,
Только верности больше не было.

Каждый май прилетают скворцы.
Те, кто мучился, верно знают,
Что, хотя остаются рубцы,
Раны всё-таки зарастают...

И остался от тех годов
Только отзвук беды безмерной,
Да горячие строки стихов:
«Той, которая любит верно!»

Я хотел их спалить в огне:
Верность женская — глупый бред!
Только вдруг показалось мне
Будто кто-то мне крикнул: — Нет!

Не спеши! И взгляни пошире:
Пусть кому-то плевать на честь,
Только женская верность в мире
Всё равно и была и есть!

И увидел я сотни глаз,
Заблестевших из дальней тьмы:
— Погоди! Ты забыл про нас!
А ведь есть на земле и мы!

Ах, какие у них глаза!
Скорбно-вдовьи и озорные,
Женски гордые, но такие,
Где всё правда: и смех и слеза.

И девичьи — всегда лучистые
То от счастья, то от тоски,
Очень светлые, очень чистые,
Словно горные родники.

И поверил я, и поверил!
— Подождите! — я говорю. —
Вам, кто любит, и всем, кто верен,
Я вот эти стихи дарю!

Пусть ты песня в чужой судьбе,
И не встречу тебя, наверно.
Всё равно. Эти строки тебе:
«Той, которая любит верно!»

Эдуард Асадов

К ней всюду относились с уваженьем:
И труженик и добрая жена.
А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:
Был рядом муж — и вот она одна...

Бежали будни ровной чередою.
И те ж друзья и уваженье то ж,
Но что-то вдруг возникло и такое,
Чего порой не сразу разберёшь:

Приятели, сердцами молодые,
К ней заходя по дружбе иногда,
Уже шутили так, как в дни былые
При муже не решались никогда.

И, говоря, что жизнь почти ничто,
Коль будет сердце лаской не согрето,
Порою намекали ей на то,
Порою намекали ей на это...

А то при встрече предрекут ей скуку
И даже раздражатся сгоряча,
Коль чью-то слишком ласковую руку
Она стряхнёт с колена иль с плеча.

Не верили: ломается, играет,
Скажи, какую сберегает честь!
Одно из двух: иль цену набивает,
Или давно уж кто-нибудь да есть.

И было непонятно никому,
Что и одна, она верна ему!

Эдуард Асадов

Ах, как же это важно, как же нужно
В час, когда беды лупят горячо
И рвут, как волки, яростно и дружно,
Иметь всегда надёжное плечо!
 
Неважно чьё: жены, или невесты,
Иль друга, что стучится на крыльце.
Всё это — сердцу дорогие вести.
Но всех важней, когда всё это — вместе,
Когда жена и друг в одном лице.
 
Пусть чувства те воспеты и прославлены,
И всё-таки добавим ещё раз,
Что коль любовь и дружба не разбавлены,
А добровольно воедино сплавлены,
То этот сплав прочнее, чем алмаз.
 
А если всё совсем наоборот,
Вот так же бьёт беда и лупит вьюга,
И нет нигде пощады от невзгод,
И ты решил, что тут-то и спасёт
Тебя плечо единственного друга!
 
И вот ты обернулся сгоряча,
Чтоб ощутить родное постоянство,
И вдруг — холодный ужас: нет плеча!
Рука хватает чёрное пространство...
 
Нет, не сбежала близкая душа,
И вроде в злом не оказалась стане,
А лишь в кусты отпрянула, спеша,
Считая бой проигранным заранее.
 
И наблюдая издали за тем,
Как бьют тебя их кулаки и стрелы,
Сурово укоряла: — Ну зачем
Ты взял да и ввязался в это дело?!
 
Вот видишь, как они жестоко бьют
И не щадят ни сил твоих, ни сердца,
А можно было и сберечь уют,
И где-то в ямке тихо отсидеться.
 
И вот, сражаясь среди злой пурги,
Ты думаешь с отчаяньем упрямым:
Ну кто тебе опаснее: враги
Или друзья, что прячутся по ямам?!
 
И пусть невзгоды лупят вновь и вновь,
Я говорю уверенно и круто:
Не признаю ни дружбу, ни любовь,
Что удирают в трудную минуту!
 
Да, в мире есть различные сердца.
Но счастлив тот, я этого не скрою,
Кому досталось именно такое:
В любое время, доброе и злое,
Надёжное навек и до конца!

Эдуард Асадов

Люблю я собаку за верный нрав,
За то, что, всю душу тебе отдав,
В голоде, в холоде или разлуке
Не лижет собака чужие руки.

У кошки-дуры характер иной.
Кошку погладить может любой.
Погладил — и кошка в то же мгновенье,
Мурлыча, прыгает на колени.

Выгнет спину, трётся о руку,
Щурясь кокетливо и близоруко.
Кошке дешёвая ласка не стыдна,
Глупое сердце не дальновидно.

От ласки кошачьей душа не согрета.
За крохи немного дают взамен:
Едва лишь наскучит мурлыканье это —
Встанут и сбросят её с колен.

Собаки умеют верно дружить,
Не то что кошки — лентяйки и дуры.
Так стоит ли, право, кошек любить
И тех, в ком живут кошачьи натуры?!

Эдуард Асадов

Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей.

Михаил Жванецкий

Раневскую спросили: «Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности: брюнетки или блондинки?» Не задумываясь, она ответила: «Седые!»

Фаина Раневская

Надо учиться любить себя — любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя.

Фридрих Ницше