Юмор

Нищий подходит к женщине на улице:
— Мадам, я не ел три дня.
— Ну что же вы так? Надо себя заставить.

Анекдот

Человек есть не что иное, как ряд его поступков.

Георг Гегель

Полночь небо звёздами расшила,
Синий свет над крышами дрожит...
Месяц — наше доброе светило
Над садами топает уныло,
Видно, сны людские сторожит.

Бьёт двенадцать. Поздняя пора.
Только знаю, что тебе не спится,
И свои пушистые ресницы
Ты сомкнуть не можешь до утра.

На губах то ласковое слово,
Те слова колючие, как ёж,
Где-то там, то нежно, то сурово,
То любя, то возмущаясь снова,
Ты со мной дискуссии ведёшь.

Кто в размолвке виноват у нас?
Разве можно завтра разобраться,
Да к тому ж хоть в чём-нибудь признаться
При упрямстве милых этих глаз?!

Да и сам я тоже не святой.
И за мной нелепого немало.
Светлая моя, когда б ты знала,
Как я рвусь сейчас к тебе душой.

Кто же первым подойдёт из нас?
Вот сейчас ты сердцем не владеешь,
Ты лежишь и не смыкаешь глаз,
Но едва придёт рассветный час,
Ты, как мрамор, вновь закаменеешь,

Ничего. Я первым подойду.
Перед счастьем надо ли гордиться?!
Спи спокойно. Завтра я найду
Славный способ снова помириться!

Эдуард Асадов

Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое — воспоминания; то, что уносит в будущее — мечты.

Герберт Уэллс

Тонкой душе тягостно сознавать, что кто-нибудь обязан ей благодарностью; грубой душе — сознавать себя обязанной кому-либо.

Фридрих Ницше

Всем грешникам страдать и корчиться в огне,
Но жадных я припечь советую вдвойне.
Ведь сам пророк сказал: «Коль жаден мусульманин
И щедр христианин, — второй дороже мне!»

Омар Хайям

Я не стыжусь, что ярый скептик
И на душе не свет, а тьма;
Сомненье — лучший антисептик
От загнивания ума.

Игорь Губерман

Какая есть. Желаю вам другую, —
Получше. Больше счастьем не торгую,
Как шарлатаны и оптовики...
Пока вы мирно отдыхали в Сочи,
Ко мне уже ползли такие ночи,
И я такие слышала звонки!

Не знатной путешественницей в кресле
Я выслушала каторжные песни,
А способом узнала их иным...
...
...
...

Над Азией — весенние туманы,
И яркие до ужаса тюльпаны
Ковром заткали много сотен миль.
О, что мне делать с этой чистотою,
Что делать с неподкупностью простою?
О, что мне делать с этими людьми!

Мне зрительницей быть не удавалось,
И почему-то я всегда вклинялась
В запретнейшие зоны естества.
Целительница нежного недуга,
Чужих мужей вернейшая подруга
И многих — безутешная вдова.

Седой венец достался мне не даром,
И щёки, опалённые пожаром,
Уже людей пугают смуглотой.
Но близится конец моей гордыне,
Как той, другой — страдалице Марине, —
Придётся мне напиться пустотой.

И ты придёшь под чёрной епанчою,
С зеленоватой страшною свечою,
И не откроешь предо мной лица...
Но мне не долго мучиться загадкой:
Чья там рука под белою перчаткой
И кто прислал ночного пришлеца?

Анна Ахматова