У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот...
У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница.
У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница.
Искусство стремится непременно к добру, положительно или отрицательно: выставляет ли нам красоту всего лучшего, что ни есть в человеке, или же смеётся над безобразием всего худшего в человеке. Если выставишь всю дрянь, какая ни есть в человеке, и выставишь её таким образом, что всякий из зрителей получит к ней полное отвращение, спрашиваю: разве это уже не похвала всему хорошему? Спрашиваю: разве это не похвала добру?
Любовь... Истинная любовь, как и истинное отчаяние — безмолвно. Оно не нуждается в словах. Отчаяние читается так же как и любовь, по глазам. Я не люблю, вот эти знаешь, письма-признания. Я никогда не пишу признания в любви. Я показываю это поступками. Ты знаешь, в любви самые красноречивые это не слова, это прикосновения.
Ни один человек не может быть героем для своего лакея. Не потому, что герой — не герой, а потому что лакей — только лакей.
Хотите, чтобы о вас хорошо говорили, не говорите о себе хорошего.
Добродетель мудрецов напоминает собой путешествие в дальнюю страну и восхождение на вершину: идущие в дальнюю страну начинают свой путь с первого шага; восходящие на вершину начинают с подножия горы.
Я поля влюблённым постелю,
Пусть поют во сне и наяву,
Я дышу и, значит, я люблю,
Я люблю и, значит, я живу.
Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Ещё страшнее путь тоски...
Проблема в том, что, не рискуя, мы рискуем в сто раз больше.
Слёзы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слёзы бывают облегчением, для нас же пыткою.
Живущий духом — доблестью сияет.
Живущий телом — доблесть убивает.