Твой взгляд потемнел, хоть прекрасен он был...
Твой взгляд потемнел, хоть прекрасен он был,
Сгоревший внутри, свою сущность забыл.
Голодный зверёныш на райском пиру,
Избитый собой, засыпаешь к утру.
Твой взгляд потемнел, хоть прекрасен он был,
Сгоревший внутри, свою сущность забыл.
Голодный зверёныш на райском пиру,
Избитый собой, засыпаешь к утру.
Две мухи сидят на дерьме. Одна спрашивает:
— Можно, я пукну?
— Ты что, мы же за столом!
Был раб божий, нёс свой крест, были у раба вши.
Отрубили голову — испугались вшей.
Да, поплакав, разошлись солоно хлебавши,
И детишек не забыв вытолкать взашей.
Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.
Чтобы от себя убегать, надо знать, кто ты такой. А так получается только бег по кругу.
Платон мне друг, но истина дороже.
Ничто нельзя произнести столь точно, чтобы оно не было ложно истолковано.
Обычно я не интригую —
Беру и завожу другую.
Смелые и мужественные люди сами делают свою судьбу.
Он умрёт от расширения фантазии.
Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
В истинной вере важно не то, чтобы хорошо рассуждать о Боге, о душе, о том, что было и что будет, а важно одно: твёрдо знать, что в этой жизни должно и чего не должно делать.
Надо быть сильным или спать.
Видеть несправедливость и молчать — это значит самому участвовать в ней.
Поэзия — это не «лучшие слова в лучшем порядке», это — высшая форма существования языка.