Не ставь ты дураку хмельного угощенья...
Не ставь ты дураку хмельного угощенья,
Чтоб оградить себя от чувства отвращенья:
Напившись, криками он спать тебе не даст,
А утром надоест, прося за то прощенья.
Не ставь ты дураку хмельного угощенья,
Чтоб оградить себя от чувства отвращенья:
Напившись, криками он спать тебе не даст,
А утром надоест, прося за то прощенья.
Октябрь, октябрь, и колотье в боку,
и самое несносное, наверно,
вдруг умереть на левом берегу
реки, среди которой ежедневно
искал и находил кричащих птиц,
и сызнова по набережным бледным
вдоль улочек и выцветших больниц
ты проносился, вздрагивал и медлил.
Октябрь, октябрь. Пойти недалеко
и одинокость выдать за свободу.
Октябрь, октябрь, на родине легко
и без любви прожить четыре года,
цепляться рукавом за каждый куст,
в пустом саду оказываться лишним
и это описанье правды чувств
опять считать занятием невысшим.
Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения.
Путь любви ты избрал — надо твёрдо идти,
Блеском глаз затопить всё на этом пути.
А достигнув терпением цели высокой,
Так вздохнуть, чтобы вздохом миры потрясти!
На каком-то этапе я понял, что я сумма своих действий, поступков, а не сумма своих намерений.
Кто контролирует прошлое — контролирует будущее, кто контролирует настоящее — контролирует прошлое.
Добросовестных и умных
Уважай и посещай —
И подальше без оглядки
От невежды убегай.
Если яд мудрец предложит —
Не смущайся, смело пей!
Даст глупец противоядье —
Вылей на землю скорей!
Вернейший способ испортить молодое поколение — научить их выше ценить единомышленников, чем тех, кто думает иначе.
Не спеши языком, торопись делом.
Когда меня выпустят на свободу, я попросту перейду из одной тюрьмы в другую.
В общем неважно где жить. Больше или меньше удобств, не в этом главное. Важно только, на что мы тратим свою жизнь.
Книги, которые называют аморальными, — это книги, которые демонстрируют миру его позор.
Счастливы люди, если они ничего, кроме души своей, не называют своим.
Болезнь — в сущности не что иное, как желание того, чего не стоило бы желать.
— Алло, Йося! Это Циля! Ты сейчас можешь говорить?
— Могу.
— Тогда слушай...
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.