Американцы, как бы не старались — никогда не поймут одного...
Американцы, как бы не старались — никогда не поймут одного русского ответа: «Да нет, наверное».
Американцы, как бы не старались — никогда не поймут одного русского ответа: «Да нет, наверное».
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь.
Ты, кажется, искал здесь? Не ищи.
Гремит засов у входа неизменный.
Не стоит подбирать сюда ключи.
Не тут хранится этот клад забвенный.
Всего и блеску, что огонь в печи.
Соперничает с цепью драгоценной
цепь ходиков стенных. И, непременный,
горит фонарь под окнами в ночи.
Свет фонаря касается трубы.
И больше ничего здесь от судьбы
действительной, от времени, от века.
И если что предполагает клад,
то сам засов, не выдержавший взгляд
пришедшего с отмычкой человека.
Это всегда было тайной для меня: как люди могут уважать себя, унижая таких же, как они сами.
Хочешь избежать критики — ничего не делай, ничего не говори и будь никем.
Одиночество придаёт нам большую чёрствость по отношению к самим себе и большую ностальгию по людям: в обоих случаях оно улучшает характер.
Тот, кто жаден на похвалу — беден заслугами.
Да вас в виду никто и не имел!...
Человек размышляет о собственной жизни, как ночь о лампе.
Как безумец я прожил свой день.
Я хрипел, мельтешил, заикался.
Я спешил обогнать свою тень.
И не раз об неё спотыкался.
Не следует законами достигать того, что можно достигнуть улучшением нравов.