Человек — как кирпич: обжигаясь — твердеет...
Человек — как кирпич: обжигаясь — твердеет.
Человек — как кирпич: обжигаясь — твердеет.
Твоя благодать наполняет
руки мои. В избытке льётся
она сквозь мои пальцы. Не удержать
мне всего. Не успеваю различать
сияющие струи богатства. Твоя
благая волна через руки льётся
на землю. Не вижу, кто подберёт
драгоценную влагу? Мелкие брызги
на кого упадут? Домой не успею
дойти. Изо всей благодати в руках,
крепко сжатых, я донесу только
капли.
В душе у всех теперь надрыв:
Без капли жалости эпоха
Всех обокрала, вдруг открыв,
Что, где нас нет, там тоже плохо.
Нам жизнь навязана; её водоворот
Ошеломляет нас, но миг один — и вот
Уже пора уйти, не зная цели жизни...
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!
«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мироздания,
Ад и рай — это две половины души.
— Ты что сегодня делаешь?
— Ничего.
— Ты же вчера это делал!
— Я не доделал.
Наличие больших собак не должно смущать маленьких собак, ибо каждая лает тем голосом, который у неё есть.
У умной головы сто рук.
Не всё коту Масленица, будет и Великий пост.
Слова, предназначенные для одного человека, ничего не дадут другому.
Ценность идеала в том, что он удаляется, по мере того как мы приближаемся к нему.
Тот, кто каждое утро планирует ход дня и следует этому плану, держит в руке нить, которая ведёт его по лабиринту напряжённой жизни.
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
— Прошу вас ещё как-нибудь прийти ко мне отобедать.
— С удовольствием, — ответила Раневская, — хоть сейчас!
Ну вот исчезла дрожь в руках,
Теперь — наверх!
Ну вот сорвался в пропасть страх
Навек, навек...
Для остановки нет причин —
Иду, скользя...
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя!
Хорошо было бы, чтобы человек осмотрел себя, сколько он стоит для друзей, и чтобы старался быть как можно дороже.