Любовь всесильна: нет на земле ни горя — выше кары её, ни счастья...

Для аппетита пряностью приправы
Мы называем горький вкус во рту.
Мы горечь пьём, чтоб избежать отравы,
Нарочно возбуждая дурноту.

Так, избалованный твоей любовью,
Я в горьких мыслях радость находил
И сам себе придумал нездоровье
Ещё в расцвете бодрости и сил.

От этого любовного коварства
И спасенья вымышленных бед
Я заболел не в шутку и лекарства
Горчайшие глотал себе во вред.

Но понял я: лекарства — яд смертельный
Тем, кто любовью болен беспредельной.

Уильям Шекспир

Тому, что низко и в грязи лежит,
Любовь дарует благородный вид.
Любовь глядит не взором, а душой;
Крылатый Купидон — божок слепой;

Он, впрочем, и душой не прозорлив:
Крылат, безглаз, нелепо тороплив.
Любовь — дитя; ей словно нипочём
Обманываться в выборе своём.

Уильям Шекспир

Блистательный мне был обещан день,
И без плаща я свой покинул дом.
Но облаков меня догнала тень,
Настигла буря с градом и дождём.

Пускай потом, пробившись из-за туч,
Коснулся нежно моего чела,
Избитого дождём, твой кроткий луч. —
Ты исцелить мне раны не могла.

Меня не радует твоя печаль,
Раскаянье твоё не веселит.
Сочувствие обидчика едва ль
Залечит язвы жгучие обид.

Но слёз твоих, жемчужных слёз ручьи
Как ливень, смыли все грехи твои.

Уильям Шекспир

И вот — любовь! Чем хороша она,
Когда из рая сделать ад вольна?

Уильям Шекспир

Будь проклята душа, что истерзала
Меня и друга прихотью измен.
Терзать меня тебе казалось мало, —
Мой лучший друг захвачен в тот же плен.

Жестокая, меня недобрым глазом
Ты навсегда лишила трёх сердец:
Теряя волю, я утратил разом
Тебя, себя и друга наконец.

Уильям Шекспир

Какой волшебной музыкой звучат
Нам голоса любимых на рассвете!

Уильям Шекспир

Проснись, любовь! Твоё ли остриё
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питьё,
Нельзя навек насытиться однажды.

Так и любовь. Её голодный взгляд
Сегодня утолён до утомленья,
А завтра снова ты огнём объят,
Рождённым для горенья, а не тленья.

Чтобы любовь была нам дорога,
Пусть океаном будет час разлуки,
Пусть двое, выходя на берега,
Один к другому простирают руки.

Пусть зимней стужей будет этот час,
Чтобы весна теплей пригрела нас!

Уильям Шекспир

Но успокойся. В дни, когда в острог
Навек я смертью буду взят под стражу,
Одна живая память этих строк
Ещё переживёт мою пропажу.

И ты увидишь, их перечитав,
Что было лучшею моей частицей.
Вернётся в землю мой земной состав,
Мой дух к тебе, как прежде, обратится.

И ты поймёшь, что только прах исчез,
Не стоящий нисколько сожаленья,
То, что отнять бы мог головорез,
Добыча ограбленья, жертва тленья.

А ценно было только то одно,
Что и теперь тебе посвящено.

Уильям Шекспир

Пусть наша память, пробежавши вспять
Пятьсот кругов, что солнце очертило,
Сумеет в древней книге отыскать
Запечатлённый в слове лик твой милый.

Уильям Шекспир

Люблю, — но реже говорю об этом,
Люблю нежней, — но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, что перед светом
Всю душу выставляет напоказ.

Уильям Шекспир

Когда достойна ты любви моей,
Достоин я взаимности твоей.

Уильям Шекспир

И даже если сплю, твой образ дивный
Чарует взор и сердце непрерывно.

Уильям Шекспир

Я, прежде чем любить, училась бы терпеть.

Уильям Шекспир

Особенной любви достоин тот,
Кто недостойной душу отдаёт.

Уильям Шекспир

Должно быть, опасаясь вдовьих слёз,
Ты не связал себя ни с кем любовью.
Но если б грозный рок тебя унёс,
Весь мир надел бы покрывало вдовье.

В своём ребёнке скорбная вдова
Любимых черт находит отраженье.
А ты не оставляешь существа,
В котором свет нашёл бы утешенье.

Богатство, что растрачивает мот,
Меняя место, в мире остаётся.
А красота бесследно промелькнёт,
И молодость, исчезнув, не вернётся.

Кто предаёт себя же самого —
Не любит в этом мире никого!

Уильям Шекспир