Новая метла по-новому метёт...
Новая метла по-новому метёт, а как сломается — под лавкой валяется.
Новая метла по-новому метёт, а как сломается — под лавкой валяется.
Мне мало быть душою молодым!
Конечно, время мчит вперёд. И всё же
Мне хочется сквозь время, как сквозь дым,
И телом быть хоть чуточку моложе.
Как просто: взять и крылья опустить
И плыть, как говорится, по теченью...
Но ведь тогда пришлось бы изменить
Своей души извечному горенью.
А, главное, что уступя годам,
Пришлось бы вдруг спиною повернуться
К сердцам, что для меня ещё смеются,
И к чьим-то удивительным глазам...
Во все века кто вдохновлял поэта?
Всё верно: нежность, женская душа.
И суть не в том: насколько хороша?
А в том, что в ней — источник чудо-света!
И пусть мне благ особых не обещано,
Я лет своих вовек не устрашусь.
Пока любим я хоть одною женщиной,
Я ни за что стареть не соглашусь!
Тот, кто будет полагать, что черти гуляют по свету с рогами, а дураки — с бубенчиками, — непременно станет их добычей или игрушкой.
Добродетель женщин происходит часто от скупости их любовников.
У тебя есть враги? Хорошо. Значит, в своей жизни ты что-то когда-то отстаивал.
Мысль должна рождаться в обществе, обработка и выражение её происходит в одиночестве.
Дамы, не худейте. Оно вам надо? Уж лучше к старости быть румяной пышкой, чем засушенной мартышкой!
Мы будем жить с тобой на берегу,
Отгородившись высоченной дамбой
От континента в небольшом кругу,
Сооружённым самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
И слушать, как безумствует прибой,
Покашливая, вздыхая непременно
При слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты — ты молода,
Но выйдет так, как учат пионеры,
Что счёт пойдёт на дни, не на года,
Оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей, наоборот,
Мы разведём с тобою огород
И будем устриц жарить за порогом
И солнечным питаться осьминогом.
Пускай шумит, над огурцами дождь шумит,
Мы загорим с тобой по-эскимосски.
И с нежностью ты тихо проведёшь
По девственной нетронутой полоске.
Придёт зима, отчаянно крутя
Тростник на нашей кровле деревянной,
И если мы произведём дитя,
То назовём Андреем или Анной.
Мы будем в карты воевать и вот
Нас вместе с козырями отнесёт
Куда-нибудь извилина отлива,
И наш ребёнок будет молчаливо
Смотреть, не понимая ничего,
Как мотылёк колотится о лампу,
Когда настанет время для него
Обратно перебраться через дамбу.
Сила всегда в силе. И ни в чём другом. В Древних Фильмах говорили: «сила там, где правда». Так и есть, они всегда рядом. Но не потому, что сила приходит туда, где правда. Это правда приползает туда, где сила. Когда люди пытаются понять, где правда, они в действительности тихонько прикидывают, где теперь сила. А когда уходит сила, все дружно замечают — ушла правда. Человек чует это не умом, а сердцем. А сердце хочет главным образом выжить.
Тот, кто красиво говорит и обладает привлекательной наружностью, редко бывает истинно человечен.
Бабушка не велела мне играть в карты. Она сказала шёпотом: «Немедленно бросай эти дрянные карты! Две пары и валет, — олух ты этакий! У него-то ведь масть на руках!»
Отыщи всему начало, и ты многое поймёшь.
Есть безделья, которые выше трудов,
Как монеты различной валюты.
Есть минуты, которые стоят годов,
И года, что не стоят минуты.
При каждом новом знакомстве, в большинстве случаев, первой нашей мыслью бывает, не может ли данный человек быть нам в чём-нибудь полезен; и если он этого не может, то для большинства, как только они в этом убедятся, и сам он будет ничто.
Благородный муж стремится говорить косноязычно, а действовать искусно.
В убогом теле хиреет разум.