Сострадание — основа всей морали...
Сострадание — основа всей морали.
Сострадание — основа всей морали.
Мы уходим, а красота остаётся. Ибо мы направляемся к будущему, а красота есть вечное настоящее.
Смотреть в будущее лучше, чем мечтать о прошлом.
Всё хорошо, что хорошо кончается.
Самое распространённое желание — отличаться от других.
Бывают такие принцессы, после завоевания которых думаешь: и зачем я дракона ухайдокал, милая же была зверушка...
Единственное условие, от которого зависит успех, есть терпение.
Ваш враг и ваш друг работают сообща, чтобы поразить вас в самое сердце: один говорит о вас гадости, другой передаёт вам его слова.
Лучше весёлое чудовище, чем сентиментальный зануда.
От критики нельзя ни спастись, ни оборониться; нужно поступать ей назло, и мало-помалу она с этим свыкнется.
Мерзавцу я желаю, чтобы он
В награду за подлянку и коварство
Однажды заработал миллион
И весь его потратил на лекарство.
Если сомневаешься и не знаешь, как поступить, представь себе, что ты умрёшь к вечеру, и сомнение тотчас же разрешается: тотчас же ясно, что дело долга и что личные желания.
Человек, недовольный немногим, не бывает доволен ничем.
Слух о пороке хуже, чем порок.
Не лучше ль быть, чем лишь казаться?
В чужих глазах и радость — лишь предлог,
Я предпочту по-своему терзаться.
Но почему чужой дерзает глаз
Судить, что хорошо во мне, что дурно?
Мой соглядатай сам не без проказ,
А кровь моя играет слишком бурно.
Но я есть только я, никто иной,
А сколько их, клеймить меня охочих
И попрекать своею кривизной,
Хоть я прямой в отличие от прочих.
Всеобщее в них торжествует зло.
Ко власти на земле оно пришло.
Меня больше всего поражает в муравьях, жуках и других господах насекомых их удивительная серьёзность; бегают взад и вперёд с такими важными физиономиями, точно и их жизнь что-то значит! Помилуйте, человек, царь созданья, существо высшее, на них взирает, а им и дела до него нет; ещё, пожалуй, иной комар сядет на нос царю создания и станет употреблять его себе в пищу. Это обидно. А с другой стороны, чем их жизнь хуже нашей жизни? И отчего же им не важничать, если мы позволяем себе важничать?
Как славно вечером в избе,
запутавшись в своей судьбе,
отбросить мысли о себе
и, притворясь, что спишь,
забыть о мире сволочном
и слушать в сумраке ночном,
как в позвоночнике печном
разбушевалась мышь.
Как славно вечером собрать
листки в случайную тетрадь
и знать, что некому соврать:
«низвергнут!», «вознесён!».
Столпотворению причин
и содержательных мужчин
предпочитая треск лучин
и мышеловки сон.
С весны не топлено, и мне
в заплесневелой тишине
быстрей закутаться в кашне,
чем сердце обнажить.
Ни своенравный педагог,
ни группа ангелов, ни Бог,
перешагнув через порог
нас не научат жить.