Нет роз без шипов. Но много шипов без роз...
Нет роз без шипов. Но много шипов без роз.
Нет роз без шипов. Но много шипов без роз.
Поток времён свиреп, везде угроза.
Я уязвлён и жду всё новых ран,
В саду существ я сжавшаяся роза,
Облито сердце кровью как тюльпан.
Животные суть не что иное, как прообразы наших добродетелей и пороков, блуждающие перед нашим взором призраки наших душ.
Человек верующий не может быть несчастлив, потому что он не один.
История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление.
Посредственность думает о том, как убить время, а талант, как его использовать.
Каждое поколение считает себя более умным, чем предыдущее, и более мудрым, чем последующее.
Только тот по-настоящему счастлив и велик, кому не нужно ни подчиняться, ни приказывать для того, чтобы представлять собой что-то.
Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант, —
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.
И всласть, с утра до вечера,
Заученную вхруст,
Одну сонату вечную
Играл он наизусть...
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Сердцевич, —
Чего там? Всё равно!
Пускай там итальяночка,
Покуда снег хрустит,
На узеньких на саночках
За Шубертом летит:
Нам с музыкой — голубою
Не страшно умереть,
А там — вороньей шубою
На вешалке висеть...
Всё, Александр Герцевич,
Заверчено давно,
Брось, Александр Скерцевич,
Чего там! Всё равно!
Никогда не ищи сложных путей там, где есть простая дорога.
Русские очаровывали меня. Все славяне изящные, воспитанные, естественные и даже самые обездоленные из них незаурядны. Русские подобны природе, они никогда не бывают вульгарны.