Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл...
Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несёт.
Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несёт.
Дружба обыкновенно служит переходом от простого знакомства к вражде.
Одно слово освобождает нас от всех тяжестей и болей жизни: это слово — любовь.
Мудрость — царица неба и земли.
И казалось, что после конца
Никогда ничего не бывает.
Любовь не пожар, а загорится — не потушишь.
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
В конце концов, что такое ложь? Замаскированная правда.
Жена звонит мужу:
— Привет!
— Да.
— Надо говорить «привет», а не «да». Ты дома?
— Привет.
Святость создаётся любовью. Святые — это люди, которые сильнее всего любили.
Мир приходит к тебе таким, каким он исходит от тебя.
Пока до начальника доберёшься, раз десять споткнёшься.
Сделай жизнь вокруг себя красивой. И пусть каждый человек почувствует, что встреча с тобой — это дар.
Когда друзья становятся начальством,
Меня порой охватывает грусть.
Я, словно мать, за маленьких страшусь:
Вдруг схватят вирус спеси или чванства!
На протяженье собственного века
Сто раз я мог вести бы репортаж:
Вот славный парень, скромный, в общем, наш:
А сделали начальством, и шабаш —
Был человек, и нету человека!
Откуда что вдруг сразу и возьмётся,
Отныне всё кладётся на весы:
С одними льстив, к другим не обернётся,
Как говорит, как царственно смеётся!
Визит, банкет, приёмные часы...
И я почти физически страдаю,
Коль друг мой зла не в силах превозмочь.
Он всё дубеет, чванством обрастая,
И, видя, как он счастлив, я не знаю,
Ну чем ему, несчастному, помочь?!
И как ему, бедняге, втолковать,
Что вес его и всё его значенье
Лишь в стенах своего учрежденья,
А за дверьми его и не видать?
Ведь стоит только выйти из дверей,
Как всё его величие слетает.
Народ-то ведь совсем его не знает,
И тут он рядовой среди людей.
И это б даже к пользе. Но отныне
Ему общенье с миром не грозит:
На службе секретарша сторожит,
А в городе он катит в лимузине.
Я не люблю чинов и должностей.
И, оставаясь на земле поэтом,
Я всё равно волнуюсь за друзей,
Чтоб, став начальством, звание людей
Не растеряли вдруг по кабинетам,
А тем, кто возомнил себя Казбеком,
Я нынче тихо говорю: — Постой,
Закрой глаза и вспомни, дорогой,
Что был же ты хорошим человеком.
Звучит-то как: «хороший человек»!
Да и друзьями стоит ли швыряться?
Чины, увы, даются не навек.
И жизнь капризна, как теченье рек,
Ни от чего не надо зарекаться.
Гай Юлий Цезарь в этом понимал.
Его приказ сурово выполнялся —
Когда от сна он утром восставал:
— Ты смертен, Цезарь! — стражник восклицал,
— Ты смертен, Цезарь! — чтоб не зазнавался!
Чем не лекарство, милый, против чванства?!
А коль не хочешь, так совет прими:
В какое б ты ни выходил «начальство»,
Душой останься всё-таки с людьми!
На всё происходящее гляжу
И думаю: огнём оно гори;
Но слишком из себя не выхожу,
Поскольку царство Божие — внутри.
Папуас папуасу друг, товарищ и корм.