Что бы вы не могли сделать или о чём бы вы не мечтали...
Что бы вы не могли сделать или о чём бы вы не мечтали — приступайте. В дерзости есть гений, и сила, и волшебство. Приступайте немедленно!
Что бы вы не могли сделать или о чём бы вы не мечтали — приступайте. В дерзости есть гений, и сила, и волшебство. Приступайте немедленно!
Стадо дикобразов легло в один холодный зимний день тесною кучей, чтобы, согреваясь взаимной теплотою, не замёрзнуть. Однако вскоре они почувствовали уколы от игл друг друга, что заставило их лечь подальше друг от друга. Затем, когда потребность согреться вновь заставила их придвинуться, они опять попали в прежнее неприятное положение, так что они метались из одной печальной крайности в другую, пока не легли на умеренном расстоянии друг от друга, при котором они с наибольшим удобством могли переносить холод.
— Так потребность в обществе, проистекающая из пустоты и монотонности личной внутренней жизни, толкает людей друг к другу; но их многочисленные отталкивающие свойства и невыносимые недостатки заставляют их расходиться. Средняя мера расстояния, которую они наконец находят как единственно возможную для совместного пребывания, это — вежливость и воспитанность нравов. Тому, кто не соблюдает должной меры в сближении, в Англии говорят: «keep your distance»! Хотя при таких условиях потребность во взаимном тёплом участии удовлетворяется лишь очень несовершенно, зато не чувствуются и уколы игл.
— У кого же много собственной, внутренней теплоты, тот пусть лучше держится вдали от общества, чтобы не обременять ни себя, ни других.
У всех влюблённых, как у сумасшедших,
Кипят мозги: воображенье их
Всегда сильней холодного рассудка.
На одном из приёмов Марк Твен беседовал с дамой. У него было весёлое настроение, и он сказал:
— Вы очаровательны.
Нелюбезная особа ответила:
— К сожалению, я не могу вас отблагодарить таким же комплиментом.
Писатель засмеялся:
— А вы сделайте, как я: соврите!
Счастье есть совпадение линии жизни с линией идеала.
Учиться и не размышлять — занятие пустое, а размышлять и не учиться — занятие опасное.
Дружба — это любовь без крыльев.
Среди пахучей луговой травы
Недвижный он стоит, как изваянье,
Стоит, не подымая головы,
Сквозь дрёму слыша птичье щебетанье.
Цветы, ручьи... Ему-то что за дело!
Он слишком стар, чтоб радоваться им:
Облезла грива, морда поседела,
Губа отвисла, взгляд подёрнул дым...
Трудился он, покуда были силы,
Пока однажды, посреди дороги,
Не подкачали старческие жилы,
Не подвели натруженные ноги.
Тогда решили люди: «Хватит, милый!
Ты хлеб возил и веялки крутил.
Теперь ты — конь без лошадиной силы,
Но ты свой отдых честно заслужил!»
Он был на фронте боевым конём,
Конём рабочим слыл для всех примером,
Теперь каким-то добрым шутником
Он прозван был в селе Пенсионером,
Пускай зовут! Ему-то что за дело?!
Он чуток только к недугам своим:
Облезла грива, морда поседела,
Губа отвисла, взгляд подёрнул дым...
Стоит и дремлет конь среди ромашек,
А сны плывут и рвутся без конца...
Быть может, под седлом сейчас он пляшет
Под грохот мин на берегу Донца.
«Марш! Марш!» — сквозь дым доваторский бросок!
Но чует конь, пластаясь на скаку,
Как старшина схватился за луку,
С коротким стоном выронив клинок...
И верный конь не выдал старшины,
Он друга спас, он в ночь ушёл карьером!
Теперь он стар... Он часто видит сны.
Его зовут в селе Пенсионером...
Дни что возы: они ползут во мгле...
Вкус притупился, клевер — как бумага.
И, кажется, ничто уж на земле
Не оживит и не встряхнёт конягу.
Но как-то раз, округу пробуждая,
В рассветный час раздался стук и звон.
То по шоссе, манёвры совершая,
Входил в деревню конный эскадрон.
И над садами, над уснувшим плёсом,
Где в камышах бормочет коростель,
Рассыпалась трубы медноголосой
Горячая раскатистая трель.
Как от удара, вздрогнул старый конь!
Он разом встрепенулся, задрожал,
По сонным жилам пробежал огонь,
И он вдруг, вскинув голову, заржал!
Потом пошёл. Нет, нет, он поскакал!
Нет, полетел! Под ним земля качалась,
Подковами он пламень высекал!
По крайней мере, так ему казалось...
Взглянул и вскинул брови эскадронный:
Стараясь строго соблюдать равненье,
Шёл конь без седока и снаряженья,
Пристроившись в хвосте его колонны.
И молвил он: — А толк ведь есть в коне!
Как видно, он знаком с военным строем! —
И, старика похлопав по спине,
Он весело сказал: — Привет героям!
Четыре дня в селе стоял отряд.
Пенсионер то навещал обозы,
То с важным видом обходил наряд,
То шёл на стрельбы, то на рубку лозы.
Он сразу словно весь помолодел:
Стоял ровнее, шёл — не спотыкался,
Как будто шкуру новую надел,
В живой воде как будто искупался!
В вечерний час, когда закат вставал,
Трубы пронёсся серебристый звон;
То навсегда деревню покидал,
Пыля просёлком, конный эскадрон.
«Марш! Марш!» И только холодок в груди,
Да ветра свист, да бешеный карьер!
И разом всё осталось позади:
Дома, сады и конь Пенсионер.
Горел камыш, закатом обагрённый,
Упругий шлях подковами звенел.
Взглянул назад весёлый эскадронный,
Взглянул назад — и тотчас потемнел!
С холма, следя за бешеным аллюром,
На фоне догорающего дня
Темнела одинокая фигура
Вдруг снова постаревшего коня...
Иные люди похожи на мелких рыб — чтобы выглядеть больше, они сбиваются в стаи.
Я любил тебя больше, чем ангелов и Самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.