Когда вы не осознаёте происходящее внутри вас, снаружи это кажется судьбой...
Когда вы не осознаёте происходящее внутри вас, снаружи это кажется судьбой.
Когда вы не осознаёте происходящее внутри вас, снаружи это кажется судьбой.
Если есть шаг — должен быть след,
Если есть тьма — должен быть свет.
Как много разных душ под колесом фатальным
Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?
Я умираю, но об этом — позже...
Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.
Хвалят — не гордись, учат — не сердись.
Самое ценное в стихах и в жизни — то, что сорвалось.
Если сомневаешься и не знаешь, как поступить, представь себе, что ты умрёшь к вечеру, и сомнение тотчас же разрешается: тотчас же ясно, что дело долга и что личные желания.
Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс!
А на левой груди — профиль Сталина,
А на правой — Маринка анфас.
Злейший враг свободы — сытый и довольный раб.
Счастье придёт, и на печи найдёт.
Предаваться унынию можно лишь до тех пор, пока дела идут ещё не совсем скверно.
Ты скажешь, эта жизнь — одно мгновенье.
Её цени, в ней черпай вдохновенье.
Как проведёшь её, так и пройдёт,
Не забывай: она — твоё творенье.
Тебе покорной? Ты сошёл с ума!
Покорна я одной господней воле.
Я к вам пишу случайно; право,
Не знаю, как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? — ничего!
Что помню вас? — но, боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, всё равно.
И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всём.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б ещё морочить свет!
Да и притом, что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
Безумно ждать любви заочной?
В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
Во-первых, потому, что много
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаянье бесплодном
Влачил я цепь тяжёлых лет
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию, — но вас
Забыть мне было невозможно.
И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья:
То иль другое наказанье?
Не всё ль одно. Я жизнь постиг;
Судьбе, как турок иль татарин,
За всё я ровно благодарен;
У бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Жить страстями может только тот, кто подчинил их себе.