Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж...
Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти.
Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти.
Сумев отгородиться от людей,
я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тёсаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я созерцаю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке…
Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро — как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.
Того гляди, что из озёрных дыр
да и вообще — через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползёт наружу.
Когда на улице кричат «Дурак!» — не обязательно оборачиваться.
Перестать читать книги — значит перестать мыслить.
Кто слишком часто оглядывается назад, легко может споткнуться и упасть.
Убедить можно лишь в том, в чём люди хотят убедиться.
Подражание — самая искренняя форма лести.
Если человек знает, чего он хочет, значит, он или много знает, или мало хочет.
Память воскрешает всё, кроме запахов. Но зато ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним.
Каждый может стать благородным мужем. Нужно только решиться им стать.
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: «Я верный друг!»
И моего коснулся платья.
Так не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных...
Лишь смех в глазах его спокойных
Под лёгким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
«Благослови же небеса —
Ты в первый раз одна с любимым».