Прогуляю собаку, машину, дом, дачу...
Прогуляю собаку, машину, дом, дачу.
Прогуляю собаку, машину, дом, дачу.
Каким ты видишь мир, таким и создавай,
Живым движением над смертью восставай.
Сказал ты: «Самому б пошевелить рукою…»
Нет, не посмеешь ты; а смеешь, так давай!
Вы будете продолжать прощать того, кого любите, пока не возненавидите его.
Что нынче модно? — Бой за дефицит,
Загранвояж и всякий бизнес вроде,
Всего не счесть. Но вот что впрямь страшит:
Всех видов секс, что всюду в острой моде.
Свобода? Бросьте! Перестаньте лгать!
„Порнуха” — никакая не свобода!
Напротив, тут попытка у народа
Родник души навозом закидать.
Пошла на всё — „она его любила!”,
Залез под кофту — „он её любил!”
Ну, а всерьёз-то что, простите, было? —
Бездумье тел, пятиминутный пыл!
И если честно, сколько же бросается
У нас бездумно-громогласных слов,
Хотя за этим чаще-то скрывается
Всё, что угодно, только не любовь.
Цинизм, конечно, не вчера рождён,
И пошлость к нам пришла не из пустыни,
Однако то, что происходит ныне,
Порой похоже на кошмарный сон!
Во множестве изданий постоянно
То бандитизм, то чуть не матом текст!
И лупит по глазам с телеэкранов,
Видеоклипов и киноэкранов
Всех степеней и неприличий секс.
Свобода мыслей? Ветры демократии?
Ну сколько можно безобразно лгать?!
Есть масса сил, что жаждут нас загнать
Вот в эти препохабные объятия.
Зачем? Да тут всё ясно и без слов:
Чтоб грубо срезать, насаждая скотство,
Честь, красоту, любовь и благородство
И вылепить циничных пошляков.
Пошляк готов на всякую задачу:
Он может и предать, и оплевать
И милую, и Родину, и мать,
И сам себя униженно в придачу!
И пусть дела в стране не хороши,
Но нравственные тяжелей увечности.
Ну есть ли что страшнее бессердечности,
Циничных глаз и пустоты души?!
И вот, чтоб грязь не замутила кровь
И человек не встал на четвереньки,
Нигде, ни с кем, ни за какие деньги
Не смейте, люди, предавать любовь!
Лучшее — враг хорошего.
Кто не работает, тот не ест.
Ты — старый ребёнок, теоретик, а я — молодой старик и практик, и мы никогда не поймём друг друга.
Я никак не пойму, отчего
Так я к женщинам пагубно слаб;
Может быть, из ребра моего
Было сделано несколько баб?
Адам с Евой резвятся в саду, спускается к ним Бог и говорит:
— Дети мои, у меня есть для вас два подарка, только вы должны решить кому какой. Первый подарок — писать стоя.
Тут Адам начал кричать и биться головой об деревья, что он хочет писать стоя, что всю жизнь об этом мечтал. Еве пришлось ему уступить. И Адам побежал по саду, радовался, прыгал, кричал, ссал на всё подряд! На деревья, на цветы, на каждую букашку и просто на землю! Ева встала рядом с Богом. В молчании смотрели они вместе на это безумие. И тут Ева спросила:
— Боже мой, а второй-то подарок какой?
И молвил Бог:
— Мозги, Ева... Мозги! Но мозги, Ева, придётся тоже отдать Адаму, иначе он тут всё обоссыт!
Хоть будешь ты ещё любить,
Но прежним чувствам нет возврату.
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, лёгкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землёю,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всём
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовём
Божественной стыдливостью страданья.
То ли поздняя ночь, то ли ранний рассвет.
Тишина. Полумрак. Полусон.
Очень ясно, что Бога в реальности нет.
Только в нас. Ибо мы — это Он.
Любовь — одна, зато подделок под неё тысячи!
Я должен был пить много чая, ибо без него не мог работать. Чай высвобождает те возможности, которые дремлют в глубине моей души.
Принимать совет врагов — ошибка, но выслушивать их нужно, чтобы поступить наоборот. Это и будет истинно правильный образ действия.