В наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить...
В наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить.
В наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить.
Теперь всё чаще чувствую усталость,
всё реже говорю о ней теперь.
О, помыслов души моей кустарность,
весёлая и тёплая артель.
Каких ты птиц себе изобретаешь,
кому их даришь или продаёшь,
и в современных гнёздах обитаешь,
и современным голосом поёшь?
Вернись, душа, и пёрышко мне вынь,
пускай о славе радио споёт нам.
Скажи, душа, как выглядела жизнь,
как выглядела с птичьего полёта?
Покуда снег, как из небытия,
кружит по незатейливым карнизам,
рисуй о смерти, улица моя,
а ты, о птица, вскрикивай о жизни.
Вот я иду, а где-то ты летишь,
уже не слыша сетований наших.
Вот я живу, а где-то ты кричишь
и крыльями взволнованными машешь.
Это удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, сколько он имеет друзей, — настолько они не в цене.
Но красоту в пороках не сберечь.
Ржавея, остроту теряет меч.
Вся человеческая сила слагается из терпения и времени.
Слова, предназначенные для одного человека, ничего не дадут другому.
Не бойся, что не знаешь — бойся, что не учишься.
Любовь — самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головою, сердцем и телом.
Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница. Но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.
Вместо солнца весь мир озарить — не могу,
В тайну сущего дверь отворить — не могу,
В море мыслей нашёл я жемчужину смысла,
Но от страха её просверлить не могу.
Не он ко мне, а я к нему —
Во тьму, во тьму, во тьму.
Зачем же сразу всё сводить к любви?!
В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко...
Непостоянства я не признаю,
Противны, гадки, мерзки мне натуры,
Меняющие вечно суть свою,
Как ртуть от перемен температуры.
Нет такого дела, в котором не пригодился бы шпион.
Жизнь надо мешать чаще, чтобы она не закисала.