Я — «Як»-истребитель, мотор мой звенит, небо — моя обитель...
Я — «Як»-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель,
Но тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
Я — «Як»-истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель,
Но тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорблённому есть чувству уголок!..
Карету мне, карету!
Наводить порядок надо тогда, когда ещё нет смуты.
Он очаровательно рассказывает мне о том, как он меня не любит. И я — внимательно — одобряя — слушаю.
Это удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, сколько он имеет друзей, — настолько они не в цене.
Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.
Наше раскаяние — это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
Говорить правду — это не столько дело воли, сколько привычки.
Ты говоришь: не стоит делать усилий: сколько ни делай, никогда не достигнешь совершенства. Да ведь дело твоё не в том, чтобы достигнуть совершенства, а только в том, чтобы всё больше и больше приближаться к нему.
Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений.