Даже самая прекрасная пища, принятая через меру, производит...
Даже самая прекрасная пища, принятая через меру, производит в желудке боль, икоту и чревовещание.
Даже самая прекрасная пища, принятая через меру, производит в желудке боль, икоту и чревовещание.
Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Ещё страшнее путь тоски...
Правда всегда немногословна. Ложь — да.
Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!» — Я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой.
Боюсь не смерти я. О нет!
Боюсь исчезнуть совершенно.
Она хотела, чтобы я понял. И я понял. Только не то, что она хотела.
Человек не должен позволять себе делать предметом разговора то, что как бы намекает на исключительность его существования.
Многочисленность законов в государстве есть то же, что большое число лекарей: признак болезни и бессилия.
Что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не — не — не — а — болит. Это и есть душа.