Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре...
Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре.
Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре.
Мудрец, счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.
...И ночь, как замечено выше, нежна,
и тянет в объятья, как в петлю...
Не я тебе нужен,
не ты мне нужна —
А встретиться нужно — немедля.
В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона: они убеждают человека в том, что он теперь счастлив, даже если секунду назад он в это не верил. Счастье — такое относительное понятие! Кто это постиг, редко чувствует себя совершенно несчастным.
Чтоб добрым быть, я должен быть жесток.
Трясу надежды ветвь, но где желанный плод?
Как смертный нить судьбы в кромешной тьме найдёт?
Тесна мне бытия печальная темница, —
О, если б дверь найти, что к вечности ведёт!
Из ваших глаз пустившись в дальний путь,
всё норовлю — воистину вдали! —
увидеть вас, хотя назад взглянуть
мешает закругление земли.
Нет, выпуклость холмов невелика.
Но тут и обрывается пучок,
сбегающий с хрустального станка
от Ариадны, вкравшейся в зрачок.
И, стало быть, вот так-то, вдалеке,
обрывок милый сжав в своей руке,
бреду вперёд. Должно быть, не судьба
нам свидеться — и их соединить,
хотя мой путь, верней, моя тропа
сужается и переходит в нить.
Только одно делает исполнение мечты невозможным — это страх неудачи.
Не плюй в колодец — пригодится воды напиться.
Хитрость — образ мыслей очень ограниченных людей и очень отличается от ума, на который внешне походит.
Тот, кто служит Богу за деньги, послужит и дьяволу, если он заплатит больше.
Впрочем, опыт бывает различным и обращается на пользу или во вред в зависимости от натуры человека. Хорошая натура созревает, плохая — растлевается.
Каждый живёт, как хочет, и расплачивается за это сам.
Я ребёнком любил большие,
Мёдом пахнущие луга,
Перелески, травы сухие
И меж трав бычачьи рога.
Каждый пыльный куст придорожный
Мне кричал: «Я шучу с тобой,
Обойди меня осторожно
И узнаешь, кто я такой!»
Только дикий ветер осенний,
Прошумев, прекращал игру.
Сердце билось ещё блаженней,
И я верил, что я умру.
Не один — с моими друзьями,
С мать-и-мачехой, лопухом,
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всём.
Начало и конец любви имеют одинаковый признак: любящим неловко оставаться наедине.
Легче сопротивляться в начале, чем в конце.