Свобода — это то, что я сам сделал из того, что сделали из меня...
Свобода — это то, что я сам сделал из того, что сделали из меня.
Свобода — это то, что я сам сделал из того, что сделали из меня.
Если ты что-нибудь делаешь, делай это хорошо. Если же ты не можешь или не хочешь делать хорошо, лучше совсем не делай.
Вода камень точит.
Словно тяжким огромным молотом
Раздробили слабую грудь.
Откупиться бы ярким золотом, —
Только раз, только раз вздохнуть!
Приподняться бы над подушками,
Снова видеть широкий пруд,
Снова видеть, как над верхушками
Сизых елей тучи плывут.
Всё приму я: боль и отчаянье,
Даже жалости остриё.
Только пыльный свой плащ раскаянья
Не клади на лицо моё!
Главное, ребята, перцем не стареть!
Когда в человеке убито воображение, это значит, что он дошёл до самого дна и дальше ему идти уже некуда.
Секрет того, чтобы добиться чего-то — начать.
Животное может быть свирепым или хитрым, но один только человек умеет лгать.
И я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Как избежать измен и горьких сцен?
Что делать, чтоб любовь не распылялась?
Берите милых в столь горячий плен
И так ласкайте их, чтоб для измен
Ни времени, ни сил уж не осталось.
Все страсти, все любви мои возьми —
От этого приобретёшь ты мало.
Всё, что любовью названо людьми,
И без того тебе принадлежало.
Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,
Что ты владеешь тем, чем я владею.
Нет, я в одном тебя лишь упрекну,
Что пренебрёг любовью ты моею.
Ты нищего лишил его сумы.
Но я простил пленительного вора.
Любви обиды переносим мы
Трудней, чем яд открытого раздора.
О ты, чьё зло мне кажется добром,
Убей меня, по мне не будь врагом!
Любовь — это страстное желание, а удовлетворённое желание проходит.
Мы так привыкли делать то, что никому не нужно, что когда это кому-то понадобилось, оно всё равно не работало.
Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава Богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. Альфиери изучал итальянский язык на флорентийском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком.