Для того, чтобы сочувствовать чужому страданию, достаточно быть человеком...
Для того, чтобы сочувствовать чужому страданию, достаточно быть человеком, но для того, чтобы сочувствовать чужой радости, нужно быть ангелом.
Для того, чтобы сочувствовать чужому страданию, достаточно быть человеком, но для того, чтобы сочувствовать чужой радости, нужно быть ангелом.
Мужчина гораздо красивее женщины. Как бы он ни был жилист, волосат и угреват, как бы ни был красен его нос и узок лоб, он всегда снисходительно смотрит на женскую красоту и женится не иначе, как после строгого выбора. Нет того Квазимодо, который не был бы глубоко убеждён, что парой ему может быть только красивая женщина.
О сколько нам открытий чудных
готовит будущий склероз...
Я очень часто несу чепуху,
Пишу плохие стихи,
Ношу пальто на рыбьем меху,
Холодные сапоги.
Теряю друзей, наживаю врагов,
Плачу за газ и за свет,
А кроме того, ищу любовь,
Которой всё нет и нет.
Очень дорогая одежда старит.
Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идёт на анализы.
Самый верный способ справиться с соблазном — струсить.
О чадо четырёх стихий, внемли ты вести
Из мира тайного, не знающего лести!
Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;
Всё, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.
Что касается звёзд, то они всегда.
То есть, если одна, то за ней другая.
Только так оттуда и можно смотреть сюда:
вечером, после восьми, мигая.
Должно быть, Адаму и Еве было не так-то просто вести беседу: им не о ком было сплетничать.
Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего.
И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний или только похвалы.
Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего.
Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звёзд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Всё ж берегите первую любовь!
Бескровным краска яркая нужна.
Твоя же кровь и без того красна.