Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
Когда-нибудь всё будет иметь свой конец — далёкий день, которого я уже не увижу, — тогда откроют мои книги и у меня будут читатели. Я должен писать для них, для них я должен закончить мои основные идеи. Сейчас я не могу бороться — у меня нет даже противников.
Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!
Чтобы пел надменный голос:
«Гибель здесь, а там тюрьма!»
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!
Я несусь, — за мною пасти,
Я смеюсь — в руках аркан...
Чтобы рвал меня на части
Ураган!
Чтобы все враги — герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!
Время маленькой политики заканчивается. Уже следующее столетие приведёт к борьбе за господство на земле…
Человек не в силах противостоять изменениям, которые приносит время.
Бунтарство — цветение существа.
Каждая женщина — бунтарь по натуре, причём бунтует она исключительно против себя самой.
Познание — одна из форм аскетизма.
У меня такое чувство, будто ты за эти три месяца стала, по крайней мере, на пять лет старше — так ты изменилась. Ты стала на пять лет красивее. И на десять лет опаснее.
Человек будущего — это тот, у кого самая длинная память.
Но я лучше выпью зелье с отравою,
И над собою что-нибудь сделаю —
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую!
Зависть — сестра соревнования, следственно из хорошего роду.
Долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана.
Тогда б я знал, что думали в те дни
Об этом чуде, сложно совершенном, —
Ушли ли мы вперёд, или они,
Иль этот мир остался неизменным.
Хорошие друзья достаются тому, кто сам умеет быть хорошим другом.
У меня хватило ума глупо прожить жизнь. Живу только собой — какое самоограничение.
У вас, кажется всё тихо, о холере не слыхать, бунтов нет, лекарей и полковников не убивают.
За детство счастливое наше
ответственных вряд ли накажут.
Лекарство от болезней часто в нас самих, а мы его на небе ищем.
Душа, украшенная даром Бога,
До смертного предела,
С тех пор как узы ощутила тела,
Таиться не вольна.
Она нежна, стыдлива и несмела
У юности порога;
Прекрасная, она взирает строго,
Гармонии полна.
Созрев, она умеренна, сильна,
Полна любви и в нравах куртуазна,
Верна, как меч, висящий у бедра;
А в старости — щедра
Предвиденьем, и мудростию властна,
И, радуясь, согласна
О благе общем рассуждать бесстрастно.
Достигнув дряхлости, она стремится
С Всевышним примириться,
Как надлежит, близ смертного одра,
Благословив былые времена.
Люди, которые, не имея своего ума, умеют ценить чужой, часто поступают умнее умных, лишённых этого умения.
Кто не проникнут горестным порывом, тех не просвещаю, непотрясённых не учу, не повторяю тем, кто не способен отыскать по одному углу три остальных.
