Транссексуалы уменьшают численность мужчин, но не увеличивают...
Транссексуалы уменьшают численность мужчин, но не увеличивают численность женщин.
Транссексуалы уменьшают численность мужчин, но не увеличивают численность женщин.
И вот одна осталась я
Считать пустые дни.
О вольные мои друзья,
О лебеди мои!
И песней я не скличу вас,
Слезами не верну,
Но вечером в печальный час
В молитве помяну.
Настигнут смертною стрелой,
Один из вас упал,
И чёрным вороном другой,
Меня целуя, стал.
Но так бывает раз в году,
Когда растает лёд,
В Екатеринином саду
Стою у чистых вод.
И слышу плеск широких крыл
Над гладью голубой.
Не знаю, кто окно раскрыл
В темнице гробовой.
Все самые большие и серьезные проблемы в нашей жизни в определенном смысле неразрешимы. Их невозможно решить, их можно только перерасти.
Детей своих рабски порой любя,
Мы их превращаем в своих мучителей.
Когда же родители любят себя,
То дети молятся на родителей.
Всем нам не мешало бы начать всё сначала — предпочтительно с детского сада.
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.
И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живёт,
Не всё, что здесь цвело, увянет,
Не всё, что было здесь, пройдёт!
Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,
Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца всё претерпел.
Я люблю её по-своему!..
И она меня (по-моему).
Женщинам ничего не нужно объяснять, с ними всегда надо действовать.
Двигаясь по дороге жизни, Вы сами творите свою Вселенную.
Счастливая жизнь начинается со спокойствия ума.
Автору можно простить всё, кроме восхищения собственным творением. Если автор восхищается своей работой, значит, она убога.
Когда гляжу на летящие листья,
Слетающие на булыжный торец,
Сметаемые — как художника кистью,
Картину кончающего наконец,
Я думаю (уж никому не по нраву
Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),
Что явственно жёлтый, решительно ржавый
Один такой лист на вершине — забыт.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орёл не взмахивал крылами,
Звёзды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передаёт.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчёлы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова.
Человек привык себя спрашивать: кто я? Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант...
А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?