Нет страдания сильнее, чем вспоминать счастливые дни в дни несчастья...
Нет страдания сильнее, чем вспоминать счастливые дни в дни несчастья.
Нет страдания сильнее, чем вспоминать счастливые дни в дни несчастья.
Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит. Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы.
Слухи по России верховодят
И со сплетней в терции поют.
Ну а где-то рядом с ними ходит
Правда, на которую плюют.
Коль хочешь быть в раю — молись.
Коль хочешь быть спасён — трудись.
Коль хочешь быть в аду — женись...
Есть у русского человека враг, непримиримый, опасный враг, не будь которого он был бы исполином. Враг этот — лень.
Надежда — это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется... Страх же есть склонность души, убеждающая её в том, что желание не сбудется.
Тяжело тому жить, кто от работы бежит.
Свет мой, зеркальце! скажи,
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся, как с данной тебе напрокат.
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моём лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я её отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей её половины.
Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие — и убедилась, что, в сущности, это одно и то же.
Если целая страна допустила, чтобы ею правил тиран, вину за это нельзя возлагать только на тирана.
Освободитесь от стремления иметь.
Так Мудрый намерен послужить примером, не навязывая своей воли. Он нацелен, но не пронзает. Он прямолинеен, но гибок. Он сияет, но не режет глаз.
Кто стремится к высокой цели, уже не должен думать о себе.
Когда о вас сплетничают, это плохо, но ещё хуже, когда сплетничать перестают.