Никогда не откладывай на завтра то, что может быть сделано послезавтра с тем же успехом.
Лучше работать без определённой цели, чем ничего не делать.
Дело мастера боится.
Удовольствие доставляют: деятельность в настоящем, надежда на будущее и память о прошлом.
Если жизнь излишне деловая,
Функция слабеет половая.
Лето — это время года, когда очень жарко, чтобы заниматься вещами, которыми заниматься зимой было очень холодно.
Ты сегодня не властен над завтрашним днём,
Твои замыслы завтра развеются сном!
Ты сегодня живи, если ты не безумен.
Ты — не вечен, как всё в этом мире земном.
Бывает — проснёшься, как птица,
Крылатой пружиной на взводе,
И хочется жить и трудиться;
Но к завтраку это проходит.
Палач не знает роздыха,
Но всё же, чёрт возьми,
Работа-то на воздухе,
Работа-то с людьми...
В конце концов, самое важное — быть честным с собой и своими любимыми и много работать. Того, что есть сейчас, завтра не будет. Дерзай. Борись. Совершенствуй и культивируй свой талант. Будь лучшим в том, что ты делаешь. Узнай о своём виде деятельности больше, чем кто-либо из живущих. Используй инструменты для подачи себя — будь это книги или пол, чтобы танцевать или вода, чтобы плавать. Где бы это ни было — это твоё. Это то, что я всегда пытаюсь помнить.
Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов.
Чем мне нравятся «мини» — видишь будущее.
Стоило ли становиться Наполеоном, чтобы потом твоим именем назвали слоёный пирог?
Заглядывать слишком далеко вперёд — недальновидно.
Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне.
Язык мой — враг мой.
Ничтожествам никогда не завоевать звёздных просторов — поэтому души ваши должны быть широкими как космос.
Никогда не суди с первого взгляда ни о собаке, ни о человеке. Потому что, простая дворняга может иметь добрейшую душу, а человек приятной наружности может оказаться редкой сволочью.
Дорога, по которой ты ходишь, проложена другими людьми.
Если мудрецу среди невоспитанных людей не удастся сказать слова, не удивляйся: звук лютни не слышен во время грохота барабана, а аромат амбры пропадает от вони чеснока.
Да, прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз ещё тяжелее...
Доверяй, но проверяй.
Давно уже две жизни я живу,
Одной — внутри себя, другой — наружно;
Какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.
Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.
Есть и пить нужно столько, чтобы наши силы этим восстанавливались, а не подавлялись.
Мы никогда не живём настоящим, всё только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано.
Чаще пользуйся ушами, чем языком.
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
ещё одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где ещё, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своём бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнильё отлива.
Аванс — это заедание будущего.
Идут два еврея по ночной Одессе. Вдруг из темноты вываливается братва с ножами.
— Деньги, ценности — быстро!
Один еврей поворачивается к другому:
— Фима, я тебе должен 300 долларов, отдаю при свидетелях.
