Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим...
Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим, обрёл высшее благо.
Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим, обрёл высшее благо.
Стройно и тихо проходишь ты по жизненному пути, без слёз и без улыбки, едва оживлённая равнодушным вниманием.
Ты добра и умна... и всё тебе чуждо — и никто тебе не нужен.
Ты прекрасна — и никто не скажет: дорожишь ли ты своей красотою или нет? Ты безучастна сама — и не требуешь участия.
Твой взор глубок — и не задумчив; пусто в этой светлой глубине.
Так, в Елисейских полях — под важные звуки глюковских мелодий — беспечально и безрадостно проходят стройные тени.
Русского человека надо благодарить хотя бы за намерения.
Никто не знает, что на самом деле на душе у человека, который всегда смеётся.
Я без цветов, чтоб не было банально.
Самые смелые шутки вырастают из самых глубоких разочарований и отчаянных страхов.
Жизнь без испытаний — это не жизнь.
Кто не видит вещим оком
Глуби трёх тысячелетий,
Тот в невежестве глубоком
День за днём живёт на свете.
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
Не надобно иного образца,
Когда в глазах пример отца.
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Не судите человека, пока не поговорите с ним лично, потому что всё что вы слышите — слухи.
Пленник чужой! Мне чужого не надо,
Я и своих-то устала считать.
Так отчего же такая отрада
Эти вишнёвые видеть уста?
Пусть он меня и хулит и бесславит,
Слышу в словах его сдавленный стон.
Нет, он меня никогда не заставит
Думать, что страстно в другую влюблён.
И никогда не поверю, что можно
После небесной и тайной любви
Снова смеяться и плакать тревожно
И проклинать поцелуи мои.
Что написано пером, того не вырубишь топором.