В страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся...
В страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся.
В страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся.
Мы имеем право иногда опираться на другого, но вовсе не наваливаться на него всей нашей тяжестью.
О свободе небывалой
Сладко думать у свечи.
— Ты побудь со мной сначала, —
Верность плакала в ночи, —
Только я мою корону
Возлагаю на тебя,
Чтоб свободе, как закону,
Подчинился ты, любя...
— Я свободе, как закону,
Обручён, и потому
Эту лёгкую корону
Никогда я не сниму.
Нам ли, брошенным в пространстве,
Обречённым умереть,
О прекрасном постоянстве
И о верности жалеть!
Меньшим безумием было бы носить в лес дрова.
Мудрец приснился мне. «Веселья цвет пригожий
Во сне не расцветёт, — мне молвил он, — так что же
Ты предаёшься сну? Пей лучше гроздий сок,
Успеешь выспаться, в сырой могиле лёжа».
Нищий подходит к женщине на улице:
— Мадам, я не ел три дня.
— Ну что же вы так? Надо себя заставить.
Скажи-ка, что глаза ей портить не годится,
И в чтеньи прок-то не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
Никогда такого не было, и вот опять.
Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется.
Не говори: я трус, глупец!..
О! если так меня терзало
Сей жизни мрачное начало,
Какой же должен быть конец!..
Высшее счастье человека всегда на краю его сил.
Я скачу, но я скачу иначе,
По камням, по лужам, по росе.
Бег мой назван иноходью, значит —
По-другому, то есть — не как все.
И мы уходим.
Теперь уже и вправду — навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он придти не сможет.
Секрет творчества состоит в умении скрывать источники своего вдохновения.
Таков поэт: чуть мысль блеснёт,
Как он пером своим прольёт
Всю душу; звуком громкой лиры
Чарует свет и в тишине
Поёт, забывшись в райском сне.