Мне так с тобою хорошо, что — всё, спасибо, я пошёл...
Мне так с тобою хорошо, что — всё, спасибо, я пошёл...
Мне так с тобою хорошо, что — всё, спасибо, я пошёл...
Сегодня — только один из многих, многих дней, которые ещё впереди. Но, может быть, все эти будущие дни зависят от того, что ты сделаешь сегодня.
Моя идея в том, чтобы промежуток между глупостями у меня был длиннее, чем у других.
Речи правителей о желаниях народа подобны рассказам глухонемого о музыке.
Напрасны страх, тоска и ропот,
Когда судьба влечёт во тьму;
В беде всегда есть новый опыт,
Полезный духу и уму.
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везёт, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Е*ёна мать!
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.
Озлобленный атеист не столько не верит в Бога, сколько испытывает к нему неприязнь.
Ни за что на свете ты не захочешь, чтобы усилилась боль. От боли хочешь только одного — чтобы она кончилась. Нет ничего хуже в жизни, чем физическая боль. Перед лицом боли нет героев.
С какою негою, с какой тоской влюблённый
Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нём!
Бессмысленно-нема... нема, как опалённый
Небесной молнии огнём, —
Вдруг от избытка чувств, от полноты сердечной,
Вся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц...
Но скоро добрый сон, младенческо-беспечный,
Сходил на шёлк твоих ресниц —
И на руки к нему глава твоя склонялась,
И, матери нежней, тебя лелеял он...
Стон замирал в устах... дыханье уровнялось —
И тих и сладок был твой сон.
А днесь... О, если бы тогда тебе приснилось,
Что́ будущность для нас обоих берегла...
Как уязвлённая, ты б с воплем пробудилась —
Иль в сон иной бы перешла.
В жизни нет ничего сложного. Это мы сложны. Жизнь — простая штука, и в ней чем проще, тем правильнее.