Не для житейского волненья...
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Хитрость жизни в том, чтобы умереть молодым, но как можно позже.

Если мудрецу среди невоспитанных людей не удастся сказать слова, не удивляйся: звук лютни не слышен во время грохота барабана, а аромат амбры пропадает от вони чеснока.
Мы на многое не отваживаемся не потому что оно трудно; оно трудно именно потому, что мы на него не отваживаемся.
Хочешь большого и чистого — помой слона.
Наш возраст уже такой, что говоришь одними выводами, настолько тебе осточертели доказательства...
И если за скорость света не ждёшь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки её превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.
Идут года, мне всё ещё за тридцать...
Веди себя как угодно, но с таким видом, будто имеешь на это право, и люди решат, что так оно и есть.
Поэт — властитель вдохновенья. Он должен им повелевать.
Если вы одарённый человек, это не значит, что вы что-то получили. Это значит, что вы можете что-то отдать.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною чёрною горит.
Достать пролётку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колёс,
Перенестись туда, где ливень
Ещё шумней чернил и слёз.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
Наслаждение общением — главный признак дружбы.
Мы живём в век консервов, нам больше не нужно думать. Всё за нас заранее продумано, разжёвано и даже пережито. Консервы. Остаётся только открывать банки. Доставка в дом три раза в день. Ничего не надо сеять, выращивать, кипятить на огне раздумий, сомнений и тоски. Консервы.
Гнилое не терпит прикосновения.