Я весь в свету, доступен всем глазам...
Я весь в свету, доступен всем глазам, —
Я приступил к привычной процедуре:
Я к микрофону встал как к образам...
Нет-нет, сегодня — точно к амбразуре.
Я весь в свету, доступен всем глазам, —
Я приступил к привычной процедуре:
Я к микрофону встал как к образам...
Нет-нет, сегодня — точно к амбразуре.
Когда твоё чело избороздят
Глубокими следами сорок зим, —
Кто будет помнить царственный наряд,
Гнушаясь жалким рубищем твоим?
И на вопрос: "Где прячутся сейчас
Остатки красоты весёлых лет?" —
Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
Но злой насмешкой будет твой ответ.
Достойней прозвучали бы слова:
"Вы посмотрите на моих детей.
Моя былая свежесть в них жива.
В них оправданье старости моей".
Пускай с годами стынущая кровь
В наследнике твоём пылает вновь!
Идеал — это путеводная звезда; без неё нет твёрдого направления, а нет направления, нет и жизни.
Лицо — зеркало души.
И тихо, так, Господи, тихо,
Что слышно, как время идёт.
Мы ценим свой характер как свою собственность, хорош ли он и уважается ли людьми или нет: так должно ценить и характер других.
Иглою любви прокололи артерию духа,
И капля упала, и сердцем её нарекли.
Человек, который не может создавать, хочет разрушать.
Бунтарство — цветение существа.
Спросят: как перейти жизнь? Отвечайте: как по струне бездну — красиво, бережно и стремительно.
Не зная падежов, не говори глупостев.
Воспоминание о пережитом счастье — уже не счастье, воспоминание о пережитой боли — это всё ещё боль.
Когда человеку семнадцать, он знает всё. Если ему двадцать семь и он по-прежнему знает всё — значит, ему всё ещё семнадцать.
Две вещи ненавижу — расизм и негров!
То ли поздняя ночь, то ли ранний рассвет.
Тишина. Полумрак. Полусон.
Очень ясно, что Бога в реальности нет.
Только в нас. Ибо мы — это Он.