Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными...
Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными. А сознательными они не станут, пока не взбунтуются.
Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными. А сознательными они не станут, пока не взбунтуются.
В нашем климате, слёзном и сопельном
Исчезает, почти забываемый,
Оптимизм, изумительный опиум,
Из себя самого добываемый.
С земли ещё не сошёл снег, а в душу уже просится весна. Если вы когда-нибудь выздоравливали от тяжёлой болезни, то вам известно блаженное состояние, когда замираешь от смутных предчувствий и улыбаешься без всякой причины. По-видимому, такое же состояние переживает теперь и природа.
Мы выдумываем ценности. Априори жизнь не имеет смысла. Это мы создаём ей смысл.
Воспоминанье слишком давит плечи,
Я о земном заплачу и в раю,
Я старых слов при нашей новой встрече
Не утаю.
Где сонмы ангелов летают стройно,
Где арфы, лилии и детский хор,
Где всё покой, я буду беспокойно
Ловить твой взор.
Виденья райские с усмешкой провожая,
Одна в кругу невинно-строгих дев,
Я буду петь, земная и чужая,
Земной напев!
Воспоминанье слишком давит плечи,
Настанет миг, — я слёз не утаю...
Ни здесь, ни там, — нигде не надо встречи,
И не для встреч проснёмся мы в раю!
Не хочу ни любви, ни почестей:
— Опьянительны. — Не падка!
Даже яблочка мне не хочется
— Соблазнительного — с лотка...
Что-то цепью за мной волочится,
Скоро громом начнёт греметь.
— Как мне хочется,
Как мне хочется —
Потихонечку умереть!
Если у тебя всё в порядке с желудком, грудью, ногами, никакие царские сокровища не смогут ничего прибавить.
Задача — сделать человека счастливым — не входила в план сотворения мира.
Я жил на грани безумия, желая познать причины, стучал в дверь. Она открылась. Я стучал изнутри!
Чем меньше любят женщину, тем скорее могут надеяться обладать ею, но эта забава достойна старой обезьяны XVIII века.