Едва ли есть высшее из наслаждений...
Едва ли есть высшее из наслаждений, как наслаждение творить.
Едва ли есть высшее из наслаждений, как наслаждение творить.
Старики всему верят, люди зрелого возраста во всём сомневаются, молодые всё знают.
Я вас не брошу, я вас уроню...
Стоило ли становиться Наполеоном, чтобы потом твоим именем назвали слоёный пирог?
После хорошего обеда можно простить кого угодно.
Я с человеком в себе, как с псом: надоел — на цепь.
И вечный бой.
Покой нам только снится.
И пусть ничто
не потревожит сны.
Седая ночь,
и дремлющие птицы
качаются от синей тишины.
И вечный бой.
Атаки на рассвете.
И пули,
разучившиеся петь,
кричали нам,
что есть ещё Бессмертье...
...А мы хотели просто уцелеть.
Простите нас.
Мы до конца кипели,
и мир воспринимали,
как бруствер.
Сердца рвались,
метались и храпели,
как лошади,
попав под артобстрел.
...Скажите... там...
чтоб больше не будили.
Пускай ничто
не потревожит сны.
...Что из того,
что мы не победили,
что из того,
что не вернулись мы?..
И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Если мы не осознаём, что происходит у нас внутри, то извне нам кажется, что это судьба.
Слова, предназначенные для одного человека, ничего не дадут другому.
Бездарные люди — обыкновенно самые требовательные критики; не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что как делается, они требуют от других совсем невозможного.
Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью, — это или причина твоего счастья или причина твоей боли.
Не вдруг увянет наша младость,
Не вдруг восторги бросят нас,
И неожиданную радость
Ещё обнимем мы не раз:
Но вы, живые впечатленья,
Первоначальная любовь,
Небесный пламень упоенья,
Не прилетаете вы вновь.
Отчаяние — это страх без надежды.
Чем лучше цель, тем целимся мы метче.